Хроника Богов: Мертвое Царство

Убивал из тени, месть на сердце держал,

Но душой одинокой любви лишь желал.

Так Дестон доброту в нем увидел без глаз,

И ненависть, в которой дух Милвус завяз.

Благодарности змея границ не сыскать:

Он решил навсегда старику помогать.

Как с родным, с ним беседовал мудрый Дестон,

Что был также любовью людей обделен,

В страшном облике старец не видел врага,

Поклонился слепцу его новый слуга.

Неразлучно по миру блуждали вдвоем

И беседы вели обо всем, ни о чем.

А, как умер старик, мир оставил живой,

В Царство Умерших вел его Мерис святой.

Но тогда еще пуст был на Лимбе простор,

Сам Аид выносил для души приговор.

И Дестона судьей для людей он избрал,

Там святые весы ему бог даровал.

А в то время дух Милвус границы миров

Одолел своей силой, лишился оков.

Он явился на Лимб, чтоб Дестону служить,

Дал Аид ему право там вечность прожить.

Так входил в стены дух, как в открытую дверь,

И готовый к суду Лайонель был теперь.

В великую комнату к судьям явился

И вежливо перед богами склонился.

По центру, на троне златом — бог Дестон,

Он мудр, справедлив, хладнокровен, умен,

Нет в мире существ, что честнее его,

Он — главный судья — не щадит никого.

Пред ним все равны: и богатый, и бедный,

Больной и здоровый, и смуглый, и бледный.

Он слеп, правосудия верный хранитель,

Весов справедливости он повелитель.

На троне из белого камня — Камира,

Одна из богов вечно мертвого мира,

Владычица правды, великая дева,

Всей истины в жизни она королева.

На каждый вопрос всегда знает ответ

И видит, где правда, а где ее нет,

Чист сердцем, кто правду всегда говорит,

А, кто только врет, тот душою скрипит.

А слева Дестона сидит Гердеон,

Людей осуждает всегда только он.

И грешников души свободы лишает,

Навек их в безвольную тень обращает.

Хотел только душу король всех теней:

И ночью, и днем он мечтал лишь о ней,

Потому на суде всех подряд осуждал,

Раба своего с нетерпением ждал.

Отыщет он грязь в капле ранней росы,

Людские грехи лишь кладет на весы.

Видит мрак душ людских даже где его нет,

Обращение в тень — вечно верный ответ.

Хоть святой человек, хоть убийца иль вор,

У владыки теней лишь один приговор;

Род теней расширяет грехами людей,

Спор с Камирой всегда расжигая сильней.

Но теперь Лайонель пред богами предстал,

Гердеон замолчал, как его увидал,

И руки сложил бог на угольном троне,

Камира шепнула на ухо Дестону:

«У этой души ни греха позади,

Святым назову, ты — как хочешь суди».

На весы положила дела не лихие,

Гердеона глаза загорелись тут злые:

«Нет пороков у этой умершей души,

Но к святым ты его причислять не спеши…

Он бездельник, сто лет просидел у пруда,

Не оставил живым от себя и следа…

А вся жизнь его — просто бессмысленный сон…»

«Нет придраться к чему, дорогой Гердеон?»

— Вдруг спросила Камира и кинула взор

Гердеону, познал он впервые позор, -

«Он работал всю жизнь, а лентяем не был

И покорно богам кровью-потом служил».

А в ответ — тишина, вдруг утих Бог Теней,

Повернулся к богине, сказал злобно ей:

«Почему мне все время мешаешь упорно?»

«Средь теней Лайонеля не будет бесспорно! -

Вспылила Камира, махнула рукой, -

По тропе чистой правды пойдет он со мной.

Во Дворце Верховенства всю жизнь проведет,

И место слуги Царя Мертвых займет.

К Аиду-владыке, всесильному богу,

Леолас, лев крылатый, покажет дорогу».

Дестон сидел молча и слушал их спор,

На весы посмотрел, и сказал приговор:

«Лайонель словно ранняя капля росы,

Мне об этом сказали святые весы…

Заслужил быть святым, его совесть чиста,

А дуэль ваших слов — бесполезна, пуста,

Просто это признай: ты не прав, Гердеон,

Человек этот добр, справедлив и умен.

Среди смертных гуляет лишь добрая слава,

Во дворце жить имеет почетное право».

Молчаливо явился в палате, без слов,

Лев крылатый, прислужник великих богов.

Поклонился богам древний дух Леолас:

«Знаю я, что святая душа среди нас,

Близкий дух к божеству в ней столетье живет…»

Лайонель сделал шаг осторожно вперед.

К большому крылатому льву сел на спину,

Во дворец полетел Леолас к господину.

Над Царством Умерших парил дух с душой,

Смотрел на людей с неба старец седой.

А снизу умершие ходят спокойно,

Кто в мире людей час свой прожил достойно.

И каждый умерший на Лимбе так жил,

Как этого сам на Земле заслужил.

Кто в доме своем тихо скромно сидит,

Кто с шумом по улице в спешке бежит,

Кто молится Богу за мир и порядок,

А кто-то желает богатство-достаток,

Кто занят все время лишь делом любимым,

Кто делает миг каждый неповторимым,

Кто смотрит на небо, о жизни мечтая,

А кто-то из дома всегда убегает,

Кто только и ищет по жизни везенье,

Кому вновь и вновь лишь нужно вдохновенье,

Здесь кто-то смириться со смертью старался,

А кто-то сбежать с Мира Мертвых пытался.

Старик на спине Леоласа летел,

На мертвые души все время смотрел.

Они словно люди: смеются, поют,

Но на Лимбе нет войн — там мирно живут.

Парил в небесах Леолас без конца

И вот, наконец, долетел до дворца.

Дух-лев улетел, в облаках растворился,

К Лайонелю прислужник Аида явился.

В белом весь одеяньи, а цепи златые,

Ему руки обвили, как будто живые,

С гордых шрамов на теле когда-то пролита,

Кровь живая и демоном Флиром испита.

Древний демон, восставший из праха богов,

С книги магии черной и темных слогов,