Хроника чувств

Референт: Мнение, что первый удар придется с юго-востока, тогда как второй фланговый охват пройдет через Дамаск, который находится в Сирии.

Канцлер: Разумеется, я знаю. Это там.

Референт: АА просил с осторожностью отнестись к Сирии, склонной к нервным реакциям. Между прочим, проблема минерального сырья, похоже, уже не стоит так остро.

Канцлер: Что вы все о минеральном сырье, говорите просто нефть.

Референт: Нефть! Поскольку все бросились по примеру арабов искать нефть, то были обнаружены такие нефтяные запасы за пределами арабского мира, что вопрос оказался снятым с повестки дня…

Канцлер: Когда?

Референт: Наверное, года два назад…

Канцлер: Почему же я узнаю об этом только сейчас?

Референт: У вас не было времени это прочитать.

Канцлер: Хороши, нечего сказать. Это может послужить толчком к третьей мировой войне.

Референт: Дело в том, что эта проблема в тот момент не была так актуальна, потому что были вопросы позабористей…

Канцлер: Попрошу выражаться поэлегантнее.

Референт: Прибыли корреспонденты «Нойе цюрхер цайтунг», «Ле монд», «Нью Йорк таймс», «Манчестер гардиан», «Ди Цайт».

Канцлер: Импорт энергии, из-за которого мы вновь окажемся зависимыми от Ливии, вещь совершенно недопустимая…

Референт: Но есть и другие страны, где много солнца и пустынь.

Канцлер: И будет еще больше. В силу трагических обстоятельств…

Референт: Большое дело — энергия термоядерного синтеза. Правда, ее недостаток в том, что ее никто не понимает.

Канцлер: Преимущество…

Референт: Вам пора.

Канцлер: Ну что ж, в целом я готов.

Референт: Вот, возьмите папку.

Канцлер: Минутку…

Референт: Возьмите, пожалуйста.

Канцлер: Без папки я чувствую себя словно голым.

Референт: Вам надо поторопиться.

Канцлер: Вот только допью…

Референт: Без вас они не могут начать.

Канцлер (отхлебывая из чашки чай): А вы уверены, что удар через Дамаск никак невозможен?

Референт: Четыре года назад это было бы еще возможно.

Канцлер: Для меня словно вчера.

Референт: Время летит.

Канцлер: Да. Даже чаю как следует попить не дадут.

Референт: Это потому, что он стоял на подогревателе.

Канцлер: Могли бы его и снять.

Референт: Мы опаздываем уже на шесть минут.

Канцлер: Зато я на удивление хорошо подготовлен и могу отдохнуть во время речи.

Референт: Желаю вам удачи, господин федеральный канцлер.

Канцлер: Пока!

Источник богов Проект фильма об Акаше с Андреем Тарковским

В Берлине, в комнате, примыкающей к кухне, сидел (вернее, был усажен опекавшими его друзьями) Андрей Тарковский. Один из немногих великих среди кинорежиссеров мира, изгнанный из советского Союза кинематографистов, в Голливуде неизвестный.

Присланный за мной человек проводил меня до места, где скрывался Тарковский. Через третьих лиц мы дали знать друг другу о намерении создать фильм по книге Рудольфа Штайнера «Хроники Акаши». Тарковский слышал о коллективно созданных фильмах «Германия осенью», «Кандидат», «Война и мир». Он был готов к сотрудничеству.

Нужно было уладить одно расхождение во мнениях. Я исходил из того, что фильм должен создаваться без поддержки, то есть без помощи каких-либо властей. Поэтому условия съемки должны были быть самыми простыми, чтобы избежать особых затрат. Все, что предполагалось, включая отсылки к эзотерическим учениям Елены Блаватской, которые я собирался использовать как фон для изложения идей самого Штайнера, в самой малой мере составляло «переводимые на язык кино картины». Андрей Тарковский, напротив, полагал, что съемки должны проходить в каком-либо выдающемся месте, например на пересечении путей между Гималаями и Каракорумом, то есть в Тибете. Там есть хреоды, начал он разговор, как только меня усадили и угостили чаем. Это «необходимые пути». Только в таких местах, а место — это всегда сумма движений, которые там могут состояться, только в таких местах нас и может ждать успех в съемках фильма, более того — даже только в планировании съемок. Без подходящего места нам и придумать ничего не удастся.

В компании русских, его обхаживавших, царила некая напускная таинственность. Я не был уверен, что его высказывания, переведенные этим окружением на немецкий, в особенности что касается практической стороны, и есть его последнее слово. Это он настоял на разговоре. Ему следовало каким-то образом учитывать особенности моего образа мысли[66].