Хроника чувств

Князь был заинтересован в том, чтобы не нанести своему образу в истории какого-либо ущерба. Это было основным правилом его поступков. У него был выбор между двумя возможностями, и своим решением он практически приговорил КРАСНУЮ к смерти. Однако князь Бюлов ошибся относительно правильности своего решения в приложении к временной оси. 81 год спустя историк Фергюсон публикует в «Гарвард ревью» материалы о событиях 1919 года. Так образ рейхсканцлера, хоть и с большим опозданием, но все же потерпел ущерб, и немалый. Фергюсон утверждает, что все действия рейхсканцлера, включая и время его правления, и его мемуары, свидетельствуют об одной и той же ЧЕРТЕ ХАРАКТЕРА — ТРУСОСТИ. Это касается и резких действий во время марокканского кризиса (трусость часто принимает форму агрессивности), и истории с «Дейли телеграф», когда Бюлов оставил кайзера без поддержки, однако больше всего трусость проявляется в его речах в рейхстаге и дипломатической корреспонденции, отмеченных красноречием, порождаемым трусостью. Отсюда и прозвище рейхсканцлера: «Серебряный язык». Если принять во внимание позицию самого канцлера, то этот упрек оказывается для него сокрушающим. Бюлов предпочел бы обвинение в жестокости (или безразличии, или небрежности). Жестокость, например охота на оленя, убийство врага, предательство возлюбленной, уничтожение дерева и проч., представляет собой знаки витальности, standing[92].

Глава 7 ЧТО ОБЪЕДИНЯЕТ ДОБРОВОЛЬНЫЕ ПОСТУПКИ?

Нам нужно как-то ориентироваться. Для этого у нас есть набор более или менее пригодных качеств: инертность, привычка, замыкание в себе, готовность самоотдачи, самозабвенность, верность (вора-карманника), алчность разума, счастье как вознаграждение за добродетель.

О ДОБРОЙ ВОЛЕ И О ДЛИННОМ ДЫХАНИИ МЕСТИ. С комментарием к роману мадам де Лафайет «ПРИНЦЕССА КЛЕВСКАЯ».

Как я могу защитить себя? На что я могу положиться? Что объединяет добровольные поступки?

Жажда наживы

Моя мать не могла оставить неиспользованным ни один солнечный лучик. Она подставляла солнцу лицо, поправляла вырез платья, чтобы высвободить побольше кожи для солнечного света, закатывала рукава. Так на протяжении многих лет она напряженно провела под священным солнцем множество минут, пребывая в рассеянном состоянии. Ни один лучик не пропал зря, потому что она считала, что набранный загар поможет подтвердить присутствие жизненных сил. Она была жадной до солнца.

Счастливая случайность

Тощий мальчик лет пяти в большом возбуждении мчался с криком:

— Эгей! —

по мосткам, сорвался, поскользнувшись на бегу, с верхней ступеньки лестницы, спускающейся в море, и соскользнул как с горки по металлической поверхности в воду. Голова его при этом дернулась и пролетела всего в нескольких миллиметрах от железной окантовки, о которую он ударился бы затылком, если бы в этом непроизвольном движении не оказалось такой большой удачи.

Мальчишка наверняка не выжил бы: упав с разбитой головой в воду, он бы утонул. Спасателей поблизости не было, только дилетанты, и крайне сомнительно, чтобы какая-нибудь из пожилых дам, увидевшая происшедшее с берега, смогла бы сообразить, что надо быстро сообщить сотруднику отеля, чтобы тот разыскал спасателя… На все это ушло бы время, которое мальчик не смог бы пережить, если бы не счастливая случайность, маленький рывок удачи, незначительное дерганое движение, спасшее его, когда, падая и уже не владея телом, он благодаря беспорядочному барахтанью все же пролетел мимо опасности.

Теперь мальчик плавает в море, кричит:

— Я хочу еще раз!

Он так и не заметил, в какой опасности находилась его юная жизнь, как не заметил и того, что своим спасителем был он сам, нечто в нем, что оказалось сильнее случая, управляющего неверными движениями на скользкой поверхности.

Время, необходимое для того, чтобы толпа зрителей начала действовать