Хроника достославных событий, кои произошли при завоевании Гвинеи по приказу инфанта дона Энрики (ЛП)

Есть среди сих дел и многие другие, умеренного величия, кое иного [мужа], не обладающего превосходством сего [принца], могло бы удовлетворить; о каковых [делах] я храню молчание, дабы не отдалять моего писания, от того, что обещано было мною вначале; не то, чтобы, однако, я хотел умолчать обо всех, ибо в общей хронике королевства я намерен коснуться их каждого в своем должном месте.

И так же как положил я начало сей главе с завоевания города [Септы], я хочу положить ей конец на [рассказе о] том благородном поселке, что сей принц повелел заложить на мысе Сан-Висенти[144], там, где сходятся оба моря, scilicet, великое море Океан с морем Средиземным. Однако о совершенствах сего поселка я не могу говорить много, ибо во время написания сей книги в нем были одни только стены, имевшие добрую прочность, с некоторыми немногими домами, однако же трудились над ним постоянно. И, согласно общему разумению, инфант хотел устроить там особый поселок для купеческой торговли и для того, чтобы все корабли, идущие с Востока на Запад, могли бы сделать там остановку и отыскать провизию и лоцманов, как делают в Калесе (Callez)[145], коего порт далеко не столь же хорош, как сей, ибо здесь корабли получают укрытие от всех ветров (за исключением лишь одного, что мы в сем королевстве зовем «травессия» (”travessia”)[146]); и тем же образом при всех [ветрах можно] выйти, в любое время, когда мореход пожелает.

И слышал я, что, когда заложен был сей поселок, давали за него большую цену генуэзцы[147], каковые, как вам известно, суть люди, что никогда не употребляют своих денег без определенной надежды на прибыль. И хотя оный поселок называли некоторыми иными именами, полагаю я, что ему пристало называться, сообразно намерению того, кто приказал его возвести, «Поселком Инфанта» (Vila do Infante), ибо сам он так именовал его, как изустно, так и письменно.

ГЛАВА VI. В коей автор, упорядочивший сию историю, говорит кое-что о своем намерении относительно добродетелей инфанта дона Энрики.

Таковы были добродетели и обычаи сего великого и славного принца, как о том в предыдущих главах вы услышали, в коих говорил я так, как умел, однако, несомненно, не столь добро, как подобало, ибо, согласно положению святого Иеронима, малые дарования не способны вынести великие материи. И коли Саллюстий говорит, что столько славы дано было тем, кто [великие] деяния свершил в Афинах, сколько блестящих и добрых талантов искусных писателей смогли словами их восхвалить и превознести, то велико было дерзновение мое — того, кто всего лишь достоин называть себя учеником каждого из сих [древних], — когда принял я на себя подобное поручение[148].

Все же — ведь сказано, что покорность лучше, нежели жертвенность, — поскольку исполнил я то, что мне было поручено, не кажется мне, что заслуживаю я подобного обвинения. Однако того, чтобы сей труд, мною написанный, был представлен пред публикой, я не требую, да и не желаю, ибо он не из тех, кои надлежит помещать в башню [или храм], как жители Афин поместили Минерву Фадия (Fadyas)[149], scilicet, фигуру богини Паллады, каковая по причине своего превосходства в красоте была помещена на высоту, дабы лучше быть всеми зрима, как о том говорит философ в шестой книге своих «Этик», в главе о мудрости[150]. Скорее, желаю я, чтобы [труд мой] послужил в том, что касается формы, таким образом, чтобы в последующем [на его основе] можно было создать иное, более достаточное произведение, соответственное заслугам такого принца; ибо, воистину, бесчестья удостоятся столько магистров, докторов и законников, его благодеяниями образование получивших, коли среди стольких не отыщется кого-нибудь, кто бы превосходные его деяния в более возвышенном и благородном стиле пожелал бы увековечить.

Все же — ибо, согласно часто зримому мною, может случиться так, что плата за благодарность будет не столь уж и скорою (trigosa), или же весьма стремительно иссякнет вовсе — соблаговолите принять сие — то, что об обычаях его и доблестных деяниях в предыдущих главах мною уже сказано, и то, что в последующем я еще скажу; и не согласно совершенству, коего требует произведение, но согласно грубости и невежеству автора. Каковые вещи, можете поверить, в большей степени являются правдиво описанными, нежели легки были к тому, чтобы собрать их вместе.

Однако, прежде, нежели я окончательно перейду к сути [своей] истории, я желал бы сказать немного о своем намерении, дабы дополнить одну вещь из сказанных мною ранее, во славу сего столь великого и славного герцога.