Хроника дождливого вечера

«Слово из детства – микрорайон…»

Слово из детства – микрорайон,
конечная у ларька,
спешащий по улице почтальон,
за ним – река.

Уже у стекляшки стоит народ —

дают кефир,
как будто мне память передаёт
прямой эфир.

С разбега вскочу на велосипед

и по мосту
уеду в поля, пропущу обед,
намочу Манту.

«Выйдешь в город, похожий на все другие…»

Выйдешь в город, похожий на все другие,
c колокольней, вколоченной посредине.
В нос ударит забытый, такой же резкий,
запах. Но аргумент не веский.

Лишь мозаика в старом панно вокзала,

словно зубы гнилые, повылезала.
Всё как прежде. Сморкаешься от досады —
это знак, спасающий от засады.

Даже в центре на клумбах кусты малины

и на каждый ботинок хватает глины.
И в фонтане купаются, год за годом
становящемся дачным водопроводом.

А под вечер придёт с глушаком прожжённым

жёлтый ПАЗик, на крыше баллон тяжёлый.
И уедешь. Как будто ты здесь и не был.
Только в зеркале – небо, небо, небо….

«Керосинка, дай огня…»

Керосинка, дай огня
на окраине райцентра,
далеко от эпицентра
остывающего дня.

Два притопа и прихлоп,

и окрошка на кефире,
интернет висит в эфире,
игнорируя лэптоп.

Дед идёт снимать с гвоздей

запылившиеся снасти.
Ускользнём из волчьей пасти
электронных новостей.

Через поле, через лес

мы несём червей в бидоне
и видны как на ладони
космонавтам МКС.

«В сердце этого города…»

В сердце этого города
посиневший рубец реки,
в чей рукав из-за холода
не просунешь руки.

Флаг бесцветным инкогнито

обнимает флагшток.
Как носок. Только вряд ли кто
водружает носок.

Рынок с запахом творога,

шум торговых рядов.
И букеты недорого
из промёрзших цветов.

Утонуть в неизвестности,

жить как в старом кино —
идеальнее местности
я не видел давно.

«Где нет меня, сутулый старый дом…»

Где нет меня, сутулый старый дом,
бурьяном съеден палисад, и в нём
скелет велосипеда.
У ставней разбортированный край,
холодный ветер мучает сарай,
гниёт «Победа».

Сюда приехав, чувствуешь спиной,

как сумерки приходят за тобой,
пусты террасы.
И время здесь стоит на всех часах
и оживает в редких голосах
и звуках трассы.

Сосед с утра бутылку разобьёт

и, выбежав на неокрепший лёд,
истошно крикнет.
Пространство всколыхнётся и замрёт,
ведь тишина здесь не перестаёт —
и слух привыкнет.

«Электронная очередь, что же ты делаешь с ней…»