Хроника его развода

– Вот – моя Москва, – говорила она, – тихие улочки и трамваи. И ничего больше не нужно.

Он улыбался ей.

Что проку в этих тихих улочках? Тишина в провинции, хоть объешься ею. Когда свистнул однокашник, оповестил, пора, Олежек, есть место, пиши рапорт и пулей сюда, всё устрою, – он бежал прочь от этой тишины не раздумывая. Бежал сюда, к движухе, к большим деньгам. Поэтому нет, Бауманская – не его Москва. Его Москва в зеркальных башнях, огромных торговых центрах, бизнес-комплексах и дорогих, обязательно мощных, иномарках. Его цель – стать преуспевающим, состоятельным москвичом, и он им обязательно станет. Так он думал, сидя за кухонным столом и морщась от дыма тётиного «Беломора».

Где он только не подрабатывал в первый год московского покорения! Сначала устроился – сторожил строительный рынок на 42-м километре. Потом охранял магазин «Охотник» на Ленинском проспекте. После «Охотника» был валютник в кинотеатре «Пионер», автосалон, казино, какой-то якутский банк…

Глядя на его сонный вид по утрам, коллеги-москвичи укоризненно качали головами.

– Всех денег не заработаешь. Так и кони двинуть можно, слышь?

Москва то заключала его в свои объятия, то отпихивала. Москва ломала привычные провинциальные стереотипы. Одним из первых сокрушённых стереотипов оказалось его представление о москвичах. Месяца общения хватило, чтобы понять, что хитрые и жадные – это не про них. Беспечные и глупые – вот они какие. Будучи на сто процентов уверенными в своей исключительности, аборигены столицы не замечали, как провинциалы оттесняют их на обочину истории. Нахрапистые и хваткие, они лезли из всех щелей, то сами лезли, то проталкивались своими землячествами. Читая бумаги, спускаемые из министерства, листая телефонные справочники, Олег ощущал себя в какой-то резервации, где сконцентрирована самая ущербная периферия. Кикоть, Молявко, Кибалко, Рахубо. Даже микроскопически-московского не было в этих фамилиях. Лимита рулила Москвой, убеждался Олег. Лимита подбрасывала темы.

Коля Краснюков, простецкий алтайский парень, балагур и выпивоха, зашёл однажды в его кабинет с кружкой дымящегося чая.

– Чего ждём? – спросил он. – Иван вчера уволился, сейф заберут скоро, а нам что – с голой задницей оставаться?

Коля грохнул кулаком по высокому металлическому шкафу. Он никогда не использовал в своих обращениях развёрнутых прелюдий. Ввиду чрезмерной прямоты окружающие считали его дурачком. В результате дурачками оказывались сами.

– В сейфе наркоты полно. Изъятая, но не учтённая. Раздобудь у завхоза ключи, быстренько продадим, у меня нужные люди имеются. Деньги поделим пятьдесят на пятьдесят, как положено!

…Когда он получил свою долю, радости не было предела. Четыре штуки баксов! За просто так! А потом он проработал месяц-другой и подробно ознакомился с порядком цен. Дошло – ушлый алтаец не дал ему и трети.

Он быстро разобрался в конъюнктуре рынка. Менты действуют командой. Вместе работают, вместе пьют, вместе делают деньги. Это просто и удобно. Но, понял Мажор, не стабильно. На его глазах буквально ФСБ хлопнуло группу из БЭПа, растащили по кабинетам, и те начали каяться чуть ли не наперегонки.

Так что – один. Только один, в исключительных случаях – с представителями преступного мира. Люди деловые, им доверия больше.

Реализовав первую самостоятельную партию, Олег поймал себя пусть на мимолётном, но все же ощущении стыда. Первый товар продавал Коля, он – так, сбоку припёку. А здесь сам. Сотням людей продал натуральную смерть. Кто-то умрёт от передозировки. Кто-то сядет на иглу, чтобы подохнуть в будущем. И этот кто-то может быть твоим близким…

Нет! – осадил себя тогда Мажор. Мой сын, моя жена, я – нам это не грозит! Каждый в этом мире отвечает за себя сам. Если ты мужик, значит, ты ответишь и не допустишь. Если же ты тряпка, готовься к тому, что этот мир вытрет тобою пол.

Поэтому проблемы покупающих дрянь – это проблемы покупающих дрянь. У каждого в этом мире своя проблема. У него – превратиться в состоятельного человека. У торчка – отдать последнее, чтобы уколоться. Так что хватит рефлексировать. Задумчивость – враг амбициозного человека. Пока будешь думать, не дай бог, выяснять отношения с совестью, тебя десять раз обойдут на повороте, а то и вытолкнут за обочину. Задумчивость в Москве – прямой путь к лузерству. И если на обиженных возят воду, то задумчивых выстраивают в очередь на трудоустройство в эти самые водовозы…

За два года Мажор поднялся стремительно. Съехали с женой со съёмной хаты в стометровую «двушку», купили новенькую «бэху», отстроили загородный дом. И теперь настало время достичь второй цели – свалить из этой страны. Свалить ради самого главного…

Последнее дело нарисовалось неожиданно. На день рождения жены пришёл брат – радийный диск-жокей, тотальный неудачник. Орлиным носом и кучерявой гривой он напоминал певца Агутина в молодости. Помятое лицо, несвежая футболка и рваные джинсы позволяли представить певца спившимся и обнищавшим стариком.