Хроника гениального сыщика

На месте, где была отчетливо изображена виселица, проступил поясной портрет Алексея Навального.

– Ну, вы видите?! – торжествующе рассмеялся Рябов. – Все коты в душе – единоличники-демократы. Они ближе к анархии, чем к тоталитаризму. Какая уж тут деспотия?! Бред!..

Глава 34 Мастер и Маргарита

1.

Петербург замер. Из могил бесцеремонно выкрадены тела А. С. Пушкина, Петра Первого, знаменитой певички Зойки Гунявой, пахана Литейного проспекта Васьки Резаного и скульптора-монументалиста Федора Барского.

– Петя, – резко спросил меня сыщик Рябов, – вы слышали, как поет Зойка Гунявая?

– Густой женский бас, рискованные эротические позы…

– Я все могу простить. Даже Петра Первого с Пушкиным. Им не привыкать. Их тела то появляются, то исчезают. Ан Зойку Гунявую – нет… Это же символ возрожденной России. Настоящий мастер!

Я, акушер второго разряда, Петр Кусков, напрягся:

– Мне пришло на ум название одного похоронного бюро. «Мастер и Маргарита». Они именно в Питере.

Сыщик натянул сапоги из кожи козла, передернул именной браунинг.

Я резко застегнул ширинку пятнистых штанов и был готов к самым отчаянным действиям.

2.

Похоронное бюро «Мастер и Маргарита» располагалось прямо на Невском. Огромное доходное здание… Хоть сейчас под снос. Всё в трещинах, швах и обвалах.

Тут же, к этому распадающемуся гиганту, лепилась прозрачная конструктивистская лесенка из пластика и стекла.

После чада и копоти Невского внутри все поражало великолепием. С густым начесом персидские ковры. Позолоченные кованые павлины, из носа и ушей коих курились благовония. На стенах висели странные картины с объемным изображением вип-покойников. На них крупно взяты детали – бакенбарды Пушкина, нос Гоголя, запонки Пастернака, носоглотка Зойки Гунявой, детородный орган Федора Барского.

Я невольно поежился.

– Ну, и где же начальство? – осведомился Рябов у охранника, ветхого, со старческой гречкой на лице и калашем за спиной.

– Мастер пишет эпитафии, – охотно пошел с нами на контакт дедушка.

– Маргарита?

– Ирина Арнольдовна, что ли? Она недавно поменяла имя. У имени Рита – тяжелая карма, – сощурился охранник.

– Так значит, ее зовут Ирина Арнольдовна?

– Ирина Арнольдовна Шварц! – и вдруг окаменел в позе караульного.

Перед нами стояла…

Нет, об этом лучше в другой главке.

3.

Перед нами стояла Ирина Арнольдовна Шварц, собственной персоной.

– Что вам здесь угодно, господа?

Я присмотрелся к г-же Шварц.

Почти двухметрового роста, с солидным брюшком, обтянутым лайкрой. Все пальцы, запястья, уши, даже шея – сверкали кольцами, сережками, браслетами и бриллиантовыми подвесками.

Эта гробовщица явно не бедствовала!

– Куда подевались трупы? – сурово сдвинул брови Рябов.

– Арсентьич! – взвизгнула дама.

Дед-охранник молниеносно снял калаш и передернул затвор.

– Й-а! – Рябов взвился под потолок, ударом ноги выбил автомат из старческих и дряхлых рук.

Арсентьич всхлипнул.

– Что же это, господа?! – запричитал он. – Я же на пенсии?..

– Ага, – подытожила происшедшее Ирина Арнольдовна. – Я вижу, вы пришли сюда с серьезными намерениями. Пройдемте в мой кабинет.

4.

Во всю комнату кабинета плескался бассейн, с подсветкой и, видимо, с подогревом. По поверхности воды плавали непотопляемые и непромокаемые ручки, карандаши, ластики и листы великолепной мелованной бумаги.

Иринка сбросила с себя платье и, оставшись в купальнике мини-бикини, вошла в воды.

Бассейн всколыхнулся.

По ассоциации я вспомнил о ритуальном купании слонов в Ганге.

Нам ничего другого не оставалось, как последовать за Ириной Арнольдовной.

Я стремительно расстегнул ширинку на своих пятнистых штанах.

Рябов через голову снял майку с изображением Георгия Победоносца, поражающего копьем Змея.

– Ну, так что, мадам, – выплевывая веселые фонтанчики, спросил сыскарь, – будем колоться?

В воде г-жа Шварц выглядела горазд симпатичней.

Единственно ее портили глаза, налитые звериной злостью.

– Ах, господа, господа! – оскалилась Ирина Арнольдовна, плавно разводя руками. – Я просто бизнесмен. Не более.

– Но где усопшие?! – с омерзением выплевывая хлорированную воду, спросил я.

– В могилках, конечно! Где же им еще быть? Похороны, кстати, через час. В Петропавловской крепости.

5.

Сеял нудный дождь.

Петропавловская крепость мне не понравилась.

Мрачное сооружение из заплесневелого камня.

Но, честно говоря, нам с Рябовым было не до музыки, застывшей в камне, мы с ним сразу бросились на погост, откуда раздавались траурные марши Шопена.

Пять катафалков везли мускулистые пони в траурном убранстве, т. е. с черными атласными лентами, заплетенными в гривы и хвосты.

Катафалки везли гробы Пушкина, Петра Великого, Зойки Гунявой, Васьки Резаного и Федора Барского.

В скромном черном платье с искрой, под черной вуалькой, с красной повязкой на руке стояла Ирина Арнольдовна Шварц.

«Она может простудиться после бассейна!» – молнией сверкнуло у меня в голове.

Тут же, печально понурившись, стоял дед-охранник, Арсентьич. Чтобы не смущать тоскующую публику, он обернул калаш в черный плед.

– Пусть земля им будет пухом! – раздавалось то там, то сям.