Хроника либеральной революции. Как удалось отстоять реформы

Третье письмо Ельцину было направлено за два с половиной часа до его выступления исполняющим обязанности спикера ВС Юрием Ворониным (он также зачитал его на пресс-конференции). “Уважаемый Борис Николаевич! – было сказано в нем. – Народным депутатам РФ стало известно о подготовке проекта указа Президента РФ, фактически приостанавливающего работу Съезда народных депутатов РФ, Верховного Совета РФ, Конституционного Суда РФ и прекращающего функционирование представительных органов субъектов РФ. Это нарушает не только Конституцию РФ, но Конституции республик, входящих в РФ, что может привести к распаду страны, утрате рычагов управления экономикой. Просьба еще раз взвесить все возможные последствия введения особого режима как антиконституционной акции”.

Воронин сообщил также, что связывался с силовыми министрами – Баранниковым, Грачевым, “другими” – и что они его заверили, что будут действовать строго в рамках Конституции.

Самым осторожным было, пожалуй, выступление Степанкова. Он ограничился общими словами о том, что “ни одна власть не должна в ущерб интересам России узурпировать не предоставленные ей полномочия. Только изменение самой Конституции может позволить одной власти получить дополнительные полномочия. Только изменение, основанное на принципах этой Конституции, может привести к ущемлению или умалению власти другой”.

Вскорости последовали отклики на эти выступления. Комментируя выступление Зорькина на пресс-конференции, член КС Эрнест Аметистов вечером 20 марта сообщил журналистам, что на самом деле никакого заседания Конституционного Суда, посвященного обращению президента, “сегодня не было”. По словам Аметистова, “председатель Конституционного Суда фактически нарушил закон, изложив заранее свою позицию по документу, который предположительно может быть принят к рассмотрению судом”. По мнению Аметистова, участие членов Конституционного Суда в пресс-конференции вместе с руководителями парламента, вице-президентом и генеральным прокурором подтверждает справедливость раздающихся в адрес суда обвинений, что он отступает от своего законного статуса и политизируется.

Кстати, не лишен интереса вопрос, каким образом попал к Зорькину неподписанный проект ельцинского указа. Очевидно, он получил его либо из Президиума ВС, куда его передал Руцкой, либо же непосредственно от Руцкого. Руцкому же, как мы знаем, его прислал сам Ельцин. На визу. Разумеется, не давая ему разрешения передавать или показывать документ кому-либо еще. Руцкой же распорядился им по своему усмотрению. Очередной пример предательства.

Вполне понятно, что после этого никем не подписанная бумага, по сути дела черновик, пошла гулять по свету, попала в прессу. Уже 21-го в середине дня “Интерфакс” сообщил, что проект президентского Указа “Об особом режиме управления до преодоления кризиса власти” имеется в его распоряжении.

Впрочем, две подписи на бумаге все же были: на обороте стояли визы вице-премьера Сергея Шахрая и помощника президента Юрия Батурина, принимавших участие в подготовке проекта. Эти визы, разумеется, аккуратно скопировали вместе с самим текстом, что дало повод Зорькину вскорости вызвать Батурина в Конституционный Суд “для дачи показаний”. То есть председатель КС взял на себя еще и функции прокурора. Правда, Степанков здесь тоже не отставал, заявив, что “Генеральная прокуратура готова к возбуждению уголовных дел против авторов и инициаторов последних решений президента”.

Забегая несколько вперед, скажу, что спустя месяц, 28 апреля, генпрокурор сообщил, что в связи с телеобращением Ельцина от 20 марта и подготовкой указа о введении особого порядка управления в отношении ряда лиц в правительстве и администрации президента прокуратура действительно начала “неофициальное” расследование. Как сказал Степанков, прокурорские работники пытаются выяснить, “кто визировал этот указ, откуда он взялся, где его печатали, кто вкладывал в него мысли”. Генпрокурор подтвердил: возможно, по результатам этой работы будет возбуждено уголовное дело – есть, мол, подозрение, что в проекте указа об особом порядке имеются “посылки, расходящиеся с установками Конституции”.

Это, конечно, было совершенно фантастическое расследование. До той поры, по-моему, мы никогда не слышали, чтобы следователи выясняли, кто именно вкладывал свои мысли в те или иные выступления и указы президента, где они печатались и т.д.

Конечно, при Сталине и не такое бывало. Но то при Сталине.

В ночь с 20 на 21 марта Руцкой, Воронин, Зорькин и Степанков выступили еще и по Российскому телевидению (РТР), в общих чертах повторив то, о чем они говорили на пресс-конференции.