Хроника либеральной революции. Как удалось отстоять реформы

Были вроде бы и еще более серьезные причины – с разных концов поступали сведения, что в ближайшее время оппозиция пойдет на совершенно уж безумный шаг – предпримет вооруженное выступление. Она готовится к этому. Так, по словам Дмитрия Волкогонова, примерно за месяц до кровавых событий, разыгравшихся в Москве, к нему в кабинет на Старой площади (в ту пору он был советником президента и председателем одной из правительственных комиссий) пришел некий “очень высокопоставленный” человек и передал ему “очень конфиденциальную” информацию, “исходящую от вождей Белого дома”. Суть ее заключалась в том, что в самом конце сентября – начале октября будет предпринята попытка вооруженного захвата власти в столице. Естественно, генерал передал эту информацию “во все очень высокие инстанции”.

Вряд ли, однако, именно эти сообщения подвигли Ельцина на решительные действия: по-видимому, он им просто не верил, считал провоцирующей дезой (Волкогонов: “В высоких инстанциях выслушали мое сообщение, но не очень поверили, приняли как бы к сведению”). Скорее всего, президента заставило действовать общее ощущение, что стараниями Хасбулатова и компании политическая ситуация в стране все больше загоняется в тупик… А впереди маячит очередной съезд, на котором, скорее всего, вновь будет поставлен вопрос об импичменте и, не исключено, с иным исходом, нежели на IX съезде…

Подготовка известного Указа № 1400 – он назывался “О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации” и предусматривал приостановку деятельности Верховного Совета и Съезда – естественно, проходила в условиях глубокой секретности. Сам Ельцин был уверен, что о нем знают лишь трое-четверо самых близких ему людей. Даже начальник личной канцелярии президента Валерий Семенченко не знал. В действительности весь процесс этой подготовки, все его этапы и детали немедленно становились известны противоположной стороне. “Информация о планах Ельцина поступала к нам вся и сразу же, как только заканчивалось очередное их совещание любого уровня”, – хвастался потом один из сподвижников Хасбулатова и Руцкого. Нередко Белый дом информировали непосредственно участники тех или иных совещаний у президента. Так, сразу же стало известно о совещании Ельцина с силовиками, проходившем 12 сентября в Ново-Огареве, – там было принято решение, что указ будет опубликован 19 сентября (силовые министры поставили свои подписи под его проектом). Достаточно полный отчет получили в Белом доме и обо всех последующих ельцинских совещаниях, вплоть до заключительного, 17 сентября, когда было решено перенести акцию с 19-го на 21-е.

Люди, близкие к Хасбулатову и Руцкому, утверждают также, что последним из “источников” у спикера ВС побывал заместитель Грачева генерал Константин Кобец. Он подробно проинформировал его о коллегии Минобороны, состоявшейся утром 20 сентября. По сообщению Кобеца, на этой коллегии будто бы, несмотря на давление Павла Грачева, было принято решение, что в случае разгона Верховного Совета и Съезда армия останется нейтральной.

Николай II перед отречением сделал такую запись в дневнике: “Кругом измена, трусость и обман”. Примерно в такой же обстановке – обстановке тотального предательства, – действовал в тот момент и Ельцин, хотя, возможно, не догадывался об этом. И уж точно он не помышлял об отречении: времена на дворе были совсем другие…

Вся деятельность президента, повторяю, просвечивалась, как под рентгеном. Не удивительно поэтому, что уже в 10 утра 21 сентября Хасбулатов распорядился, чтобы в половине шестого все депутаты собрались в Белом доме для возможного проведения чрезвычайной сессии Верховного Совета. Какому вопросу ее собирались посвятить, нетрудно было догадаться.

В середине дня спикер принялся обсуждать складывающуюся обстановку с Руцким, Зорькиным, Ачаловым (пока еще начальником Аналитического центра ВС – позже депутаты назначат его министром обороны вместо Грачева) и, что весьма примечательно, начальником Генштаба Михаилом Колесниковым. По-видимому, именно Колесников был в тот момент главной надеждой Хасбулатова. Именно с его помощью он рассчитывал привлечь на свою сторону военных.

Утром 21 сентября состоялась получасовая встреча Ельцина с Черномырдиным в Кремле. О чем на этой встрече шла речь, точно неизвестно, однако, по некоторым сведениям, премьер будто бы уговаривал президента не делать никаких резких шагов (мы знаем, это вполне в духе Черномырдина). Но когда “резкий шаг” все-таки был сделан, председатель правительства его безоговорочно поддержал.

Против роспуска Верховного Совета и Съезда вроде бы возражали и некоторые другие близкие сотрудники Ельцина.