Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик

— Значит, ведьма? — осведомился Валентайн.

В глазах женщины вспыхнули веселые огоньки.

— Пожалуй, ведьма.

— Тогда предскажи нам судьбу,— согласился Валентайн.

— Подожди,— остановил Вориакс,— лично мне колдовство не по душе.

— Просто ты слишком здравомыслящий,— заметил Валентайн.— Ну что тут плохого? Побывать в Чиселдорне, городе колдунов, и не узнать свою судьбу! Чего боишься? Это же игра, Вориакс, просто игра! — Он шагнул к ведьме.— Поужинай с нами.

— Валентайн…

Валентайн бросил дерзкий взгляд на брата и засмеялся.

— Я сохраню тебя от зла, не бойся! — И тоном ниже добавил: — Мы так долго путешествовали одни, брат. Я просто изголодался по компании.

— Вижу,— проворчал Вориакс.

Но ведьма была привлекательна, Валентайн настойчив, и в конце концов Вориакс не стал возражать против ее присутствия. Он приготовил третью порцию мяса для гостьи, а та на минуту исчезла в лесу, вернулась с плодами пинглы и показала, как их жарить, чтобы темный сок пропитал нежное мясо. Немного погодя после ужина Валентайн почувствовал, что голова у него кружится, но усомнился, чтобы это произошло от двух глотков вина. Скорее всего, виноват сок пинглы. В голове мелькнула мысль о вероломстве, но он сразу отбросил ее — охватившее его головокружение было приятным и даже возбуждающим, и он не нашел в нем ничего дурного. Он взглянул на Вориакса, ожидая, что брат, более подозрительный по природе, уже охвачен смутными страхами, но тот оставался спокойным и веселым — если вообще заметил воздействие сока,— он громко смеялся, потом наклонился к ведьме и что-то сказал. Подумав, Валентайн положил себе еще мяса. Ночь опустилась на лес, окутав темнотой все вокруг костра, звезды резко пылали в небе, освещая его вместе с тоненькой лучиной луны. Валентайну почудилось, будто он слышит отдаленный звон и нестройное пение, хотя прежде казалось, что до Чиселдорна слишком далеко, чтобы звуки могли пробиться через густой лес.

Он решил, что это воображение, взбудораженное соком фруктов.

Пылал костер. Воздух сделался прохладнее, и они сбились в кучку, тесно прижавшись друг к другу все трое, и то, что сначала было невинным, после невинным не было. Пока они сидели так, Валентайн обратил внимание на глаза брата — тот ему подмигнул, как бы говоря: "Мы мужчины, брат, и нынче ночью получим удовольствие".

Валентайну случалось делить женщин с Элидатом или Стазилэйном во время веселого кувыркания втроем в постели для двоих, но никогда — с Вориаксом, таким сознательным, таким благородным, чем всегда восхищался Валентайн. Чиселдорнская ведьма сбросила свои кожаные лоскуты и показала стройное гибкое тело в свете костра. Валентайн опасался, что плоть ее покажется отталкивающей, она была немного стара для него, старше даже Вориакса на пару лет, но теперь видел, что опасения глупы и объяснялись только его неопытностью — сейчас она казалась прекрасной. Он потянулся к ней и наткнулся на руку Вориакса у нее на бедре. Он игриво шлепнул по ней, будто смахивая насекомое.

Братья рассмеялись, в их глубокий смех вплелся серебристый смех Тэнанды, и все трое повалились на росистую траву.

Валентайн никогда не знал такого неистовства, как той ночью. Какой бы наркотик ни заключался в соке пинглы, он своим действием освобождал от всех запретов и дарил неистощимую энергию; с Вориаксом, видимо, происходило то же самое. Ночь превратилась в ряд обрывочных образов, не связанных между собой. То он лежал, вытянувшись, с головой Тэнанды на коленях и поглаживал ее волосы, пока женщину обнимал Вориакс, и слушал их смешанное прерывистое дыхание со странным удовлетворением, то он покоился меж бедер ведьмы, а Вориакс был где-то рядом, но он не мог сказать, где. То Тэнанда вдруг оказывалась между ними, лежа животом на одном, пока второй лежал на ней сверху, то они бегали по речке и плескались, и хохотали, и бежали, нагие, греться к костру, и вновь занимались любовью: Валентайн и Тэнанда, Вориакс и Тэнанда, Валентайн и Тэнанда и Вориакс, и плоть просила плоти до тех пор, пока серый предутренний свет не развеял мрак.

Все трое проснулись, когда солнце пылало высоко в небе. Многое из случившегося ночью исчезло из памяти Валентайна, но, как и Вориакс, он был свеж и бодр. А улыбающаяся обнаженная ведьма лежала между ними.

— Теперь,— предложила она,— может, поговорим о ваших судьбах?

Вориакс издал тяжкий вздох и закашлялся, но Валентайн быстро сказал:

— Да-да! Можешь пророчествовать.

— Помогите мне собрать зерна пинглы,— попросила она, Они были разбросаны повсюду — блестящие, черные орешки с красными пятнышками на кожице. Валентайн собрал с десяток, и даже Вориакс подобрал несколько. Они отдали их Тэнанде, тоже набравшей с пригоршню, и она принялась катать их между ладоней и бросать на землю, словно игральные кости. Пять раз она бросала зерна, подбирала и бросала снова. Потом взяла их в сложенные ладони, вывела ими круг, оставшиеся выложила внутри круга и долго всматривалась, показавшись вдруг Валентайну сразу и напряженной, и постаревшей.