Хроника № 13 (сборник)

– Нет, но я же уже сказал… Он слышал…

– Что он слышал, это пофиг. Тебе показалось, а потом ты вспомнил, что ничего не видел. Ты видел только, что я у него нашел.

– Нет, ребята, извините. Ваши косяки, вы и распутывайте. И отдайте телефон.

– Кто тебе ребята, урод? Мы? – лейтенант заорал ему в лицо, широко разевая рот и брызгая слюной.

– Не надо кричать, – попросил Кориков.

– Мы не кричим, мы волнуемся, – объяснил капитан. – Вор должен сидеть в тюрьме, ты слышал этот закон? Его даже президент недавно говорил.

– Это не закон, это из этого фильма, как его… «Место встречи»…

– Мы в курсе. Неважно. Слова – золотые. Согласен?

– Должен, да. Если доказано.

– А мы докажем, не бойся. Нам только взять его, мы все докажем.

– Бесполезный какой-то разговор. Я не буду подписывать.

Юный водитель оглянулся с веселым удивлением. Наверное, не часто видел таких чудаков – да и вообще немного еще в жизни видел.

– Тогда так, – капитан стал жестким и недобрым. – Тогда сидеть будет не он, а ты.

– За что?

– Да хоть за ту же наркоту и валюту, которая неизвестно откуда.

– Какая… Он же все выкинул…

– В кармане у тебя, – сказал лейтенант.

Кориков сунулся к карману куртки, пощупал – и правда, там что-то есть. Вот это работают! Он хотел залезть в карман и выбросить подложенное, но лейтенант ударил его по руке.

– Не суетись!

– Вот именно, – сказал капитан. – Вынешь при свидетелях под протокол. И от пяти до семи лет строго режима. Если сомневаешься, что мы это можем, могу объяснить подробно. Хранение и сбыт наркотиков, статья двести двадцать восемь, пункт один.

– То есть будете фальсифицировать?

– Догадался наконец! – поздравил лейтенант.

– Не получится. Была соседка, она…

– Она скажет, что ты пришел в квартиру любовницы Бакаева за наркотиками и деньгами. Гарантирую.

– Конечно, слабая и больная женщина…

– Да ты и сам скоро станешь слабый и больной! – гарантировал лейтенант.

Эти слова подействовали на Корикова неприятно, он вопросительно глянул на капитана, тот сразу же понял его настроение.

– Это не угроза, Алексей Олегович, а реальность. Я сейчас вам расскажу, что будет. Наше начальство страшно обрадуется, что мы поймали пособника Бакаева…

– Слушайте…

– Это вы слушайте! Пособника, да еще с коксом и зеленью на кармане, да еще в гостях у самого Бакаева! Это будет повод Бакаева тормознуть, он не полетит ни на какой лазурный берег. Мы его тормознем, возьмем, он начнет тебя сливать, ты окажешься его правой рукой и левой ногой – это я тебе гарантирую, он всех своих сдал, а уж чужих не пожалеет! Пока ты будешь просить адвоката, звонить кому-то, жалобы писать, придется сидеть в сизо. И там, прав мой коллега, станешь слабым и больным. Контингент там такой, что ни у кого ни стыда, ни совести. Ты же еще молодой парень, сколько тебе?

– Тридцать семь, при чем…

– Через месяц будешь выглядеть на сорок семь.

– А чувствовать себя на семьдесят, – добавил лейтенант.

Водителю слова лейтенанта понравились, он рассмеялся. Но не в голос, как рассмеялся бы равный, а тихо, подчиненно.

– Ты семейный? – спросил капитан.

– Жена, дочка.

И тут Юля, будто услышала, позвонила. У Корикова несколько узнаваемых звонков для близких – для мамы и отца, для Юли, для некоторых друзей. Сейчас была мелодия Юли – песня «Близко и далеко», которую она очень любит.

– Мне надо ответить, – сказал Кориков.

– Извини, не сейчас.

– Слушайте, но вы же не до такой степени…

– До такой, – обрезал капитан. – Ты скоро сам будешь упрашивать, чтобы мы дали тебе подписать эту бумагу, а мы еще подумаем.

Мелодия звонка оборвалась, но тут же опять зазвучала.

– Дай телефон немедленно! – сказал Кориков лейтенанту.

Но лейтенант ответил Юле сам.

– Здравствуйте, – сказал он.

И включил громкую связь.

– Кто это? Где Алеша? Алеша, кто это говорит, ты где? – прерывистым голосом спрашивала Юля.

– Я тут! – крикнул Кориков. – Юль, не волнуйся, меня тут…

Лейтенант зажал ему рот ладонью. Грубо, крепко. Кориков дернулся, но капитан обхватил его и зафиксировал намертво.

Кориков извивался и мычал, а лейтенант громко говорил Юле:

– Вашего мужа задержали по подозрению в серьезном преступлении! Он сообщник! А может, и организатор. Ему тут надо одну бумажечку подписать, и его сразу отпустят.

– Алеша, в чем дело, какая бумага, кто они? Подпиши и беги от них! – кричала и плакала Юля.

Лейтенант отключил телефон. И выключил его совсем.

Корикова отпустили, он, собиравшийся выплеснуть все, что думает, вместо этого, словно растратил все силы, откинулся на спинку, глотал воздух и молчал.

Он думал.

Ему впервые стало по-настоящему страшно.

Они ведь не балагурят, не пугают, все так и будет. Сочинят дело, начальство их покроет, его посадят в сизо, а там будут морить скверной кормежкой, издеваться, причем и надсмотрщики, и сами заключенные. Могут опустить, изнасиловать, заставить спать на полу, мочиться в парашу на виду у всех… Могут и убить.

Кориков не удивлялся, что он знает все эти подробности, кто их не знает в нашей стране чуть ли не с рождения – из книг, из кино, из рассказов соседей, попутчиков, друзей, сослуживцев… Да и просто – в воздухе носится.