Хроника одного задания

— Повоюем, Алексей Николаевич…

И их кони пошли галопом…

Шли дни. За это время Алексей успел поучаствовать в нескольких партизанских операциях. Одна из них была связана с засадой на дороге. По приказу разведки фронта они должны были во чтобы то ни стало перехватить автомашину полковника Вальтера Балька с секретными документами. По возможности самого полковника взять живым. Задание осложнялось тем, что маршрут следования был засекречен и до самого последнего момента оставался неизвестным. Кроме того, дополнительную трудность составляла внушительная охрана полковника.

Алексей с Тишковым долго «ломали головы» над решением поставленной задачи. Они проанализировали все разведданные, какими располагали, стараясь зацепиться за любую деталь, позволившую бы им чётко определить время и направление движения. Наконец, они пришли к единому мнению. Собрали людей, которых должен был возглавить Берестов и уже собирались выходить, как из разведки фронта пришло сообщение с точным маршрутом полковника Вальтера Балька. Оно соответствовало тому выводу, к которому пришли майор и старший лейтенант.

— Ну, Алексей Николаевич, давай! — положив руку на правое плечо сказал Тишков.

— Я верю в удачу! — ответил Алексей.

Вскоре группа ушла.

Через несколько дней она вернулась в полном составе. Однако, некоторые партизаны были ранены, одного принесли на плащ-палатке. Берестов нёс тугой портфель в руке, а Демьян Лобов толкал перед собой полковника Вальтера Балька, уже далеко немолодого человека, типичного штабного червя, привыкшего составлять планы, отчёты, а не делать марш-броски. Обрюсшее тело немца еле держалось на ногах, ему не давали полноценно отдыхать, делая лишь небольшие привалы и снова пускаясь в путь. И только когда группа пришла в лагерь, полковнику позволили расслабиться. Он сразу закатил глаза к небу, сидел весь красный и задыхался от продолжительной ходьбы.

Всех раненых отвели к фельдшеру, полковника определили в тёплую землянку к Эриху Рейнбергу, чтобы не замёрз и было с кем поговорить.

Остальные участники операции отправились отдыхать. Берестов же пошёл к майору передать захваченный портфель с секретными документами. У Тишкова он узнал, что девятнадцатого декабря будет самолёт. К этому времени новая база отряда будет полностью готова принять грузы и людей.

— Да, — подтвердил командир отряда, когда увидел уставшие глаза старшего лейтенанта, — на передышку времени мало остаётся. Загонял я тебя.

— Не беспокойтесь, Степан Иванович, сейчас пойду, лягу и засну богатырским сном. Главное, чтобы не будили как медведя в берлоге.

— Хорошо-хорошо. Беспокоить не буду. Я вот уже сейчас думаю, как без тебя обходиться буду. Ладно, Алексей Николаевич, иди.

Берестов вышел, вдохнул чистый воздух. Увидел вдалеке деда Шумейко с трубкой во рту, он помахал Алексею рукой. В ответ тоже получил поднятую руку в приветствии.

Каким бы уставшим не был старший лейтенант, он не мог не любоваться красотой декабрьского леса, вершинами деревьев, устремившихся ввысь. Ему нравилось всё: и крепкий морозный воздух, и небо в тучах, и хруст снега под сапогами.

Расслабившись, Алексей почувствовал, как отяжелели веки, как глаза закрываются сами собой. Зов принять горизонтальное положение был так велик, что стоило Алексею дойти до своей землянки, положить голову на самодельную подушку, как сон пришёл сразу и увлёк за собой в пустоту.

Обещание своё Тишков сдержал. Никто Берестова не потревожил. Молодой же организм старшего лейтенанта сделал своё дело, восстановил силы и подготовил его к новым вызовам…

***

19 декабря 1941 г.

«В течение ночи на 19 декабря наши войска вели бои с противником на всех фронтах».

«В отряде ждали с нетерпением грузы».

Самолёт приземлился. Открылась дверь, и пилот спустил трап. По нему на землю сошли несколько мужчин и одна женщина. Берестов их поприветствовал и представился «Алексеем». Передал пассажиров Демьяну, а сам занялся выгрузкой грузов. Поторапливать партизан не было необходимости, все всё понимали, а потому действовали привычно слаженно. Освободив салон от вещей, в самолёт стали заносить раненных. В последнюю очередь посадили Артюхова, Вальтера Балька и Эриха Рейнберга. Их на руки приняли трое военных с автоматами.

Берестов перебросился парой фраз с конвоирами, попрощался с пилотами и на этом «свидание» закончилось. Самолёт поднялся в небо и полетел в одну сторону, а партизанский обоз отправился в другую. На прощальный гул моторов никто не обратил внимание. Людей заботило только одно желание поскорее добраться до спасительных деревьев.

Лес поглотил вереницу телег, скрыл их из виду. Большая поляна опустела. Костры потушены и разобраны.

Теперь предстояла долгая дорога в лагерь. Во время движения Берестов оказывался то во главе колонны, то в её конце, то в середине. Иногда он исчезал вместе с разведчиками, чтобы проверить дорогу, окрестности. Возвращался и обоз трогался с места. Во время одной из непродолжительных стоянок Берестов подошёл к женщине.

— Устали? — участливо спросил он.

— Ничего, — ответила врач с уставшей улыбкой.