Хроника окружения: Демянск и Харьков

Это была катастрофа. По советским данным, потери войск Юго-Западного направления за период боев с 10 по 30 мая 1942 года составили: 266 927 человек (из них раненые и больные, эвакуированные в госпитали — 46 314, убитые и захороненные на не захваченной врагом территории — 13 556 человек; остальные 207 047 человек попали в окружение), 652 танка, 1646 орудий и 3278 минометов. По другим советским источникам, с 12 по 28 мая 1942 года Юго-Западный и Южный фронты потеряли 277 190 человек, из них 170 958 безвозвратно и 106 232 ранеными [72]. Вместе с тем в документах отмечалось, что «установить потери вооружения и техники, из-за отсутствия документов по ряду соединений и частей, не представляется возможным».

В окружении погибло и много известных советских военачальников. Среди них заместитель командующего войсками Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко; командующий и член Военного совета 6-й армии генерал-лейтенант А. М. Городнянский и бригадный комиссар И. А. Власов; командующий, член Военного совета, начальник штаба и командующий артиллерией 57-й армии генерал-лейтенант К. П. Подлас, бригадный комиссар А. И. Попенко, генерал-майор А. Ф. Анисов, генерал-майор артиллерии Ф. Г. Маляров; командующий армейской группой генерал-майор Л. В. Бобкин; командиры 15, 47, 270-й и 337-й стрелковых дивизий: генерал-майоры Д. Г. Егоров, Ф. Н. Матыкин, З. Ю. Кутлин, И. В. Васильев и многие другие. Некоторые из них предпочли покончить с собой, чтобы не оказаться в плену.

Вместе с Леонидом Васильевичем Бобкиным трагически погиб и его сын. Мальчику было лет 15, и он не разлучался с отцом. Когда генерал-майор Л. В. Бобкин был назначен командующим армейской группой, и ему предстояло выехать к месту ее расположения на барвенковский плацдарм, он задумался, как быть с сыном. Друживший с Бобкиным Москаленко предлагал ему оставить сына на попечение Военного совета 38-й армии. Но Леонид Васильевич решил по-иному: он не пожелал расстаться с сыном, да и тот усиленно просил взять его с собой.

По немецким данным, во время боев за Харьков было взято 239 036 пленных, уничтожено и захвачено 2026 орудий, 1249 танков и 540 самолетов. Собственные безвозвратные потери в людях составили около 20 000 человек. Сведений о потерях в технике автору найти не удалось.

Генерал Клейст после поездки по району только что стихших боев писал, что «на поле боя везде, насколько хватало глаз, землю покрывали трупы людей и лошадей, и так плотно, что трудно было найти место для проезда легкового автомобиля». На немцев — очевидцев этих событий — сражение оказало большое психологическое воздействие. Некоторые из них смотрели теперь на будущее с явным скептицизмом. Так, после боев восточнее Харькова командир 3-го танкового корпуса генерал Маккензен в донесении о состоянии своих войск после битвы сообщал, что «победа была достигнута на последнем издыхании» [73]. Сын генерала Паулюса Эрнст-Александр, офицер-танкист, был ранен в боях за Харьков. Он рассказывал отцу: «Русские понесли большие потери в танках, на полях сражений стоят сотни подбитых боевых машин. Русское командование совершенно не умеет их грамотно использовать. Один пленный советский офицер-танкист рассказывал следующее о визите в их часть маршала Тимошенко. Когда Тимошенко наблюдал атаку своих танков и видел, что немецкий артогонь буквально рвет их в куски, он только сказал: „Это ужасно!“ Затем повернулся и покинул поле боя. Видя все это, я задал себе вопрос: а сколько танков и других резервов мог еще мобилизовать этот подобный гидре противник?»

Когда И. В. Сталину доложили о поражении Красной Армии в Харьковской операции, он назвал это катастрофой: «В течение каких-либо трех недель Юго-Западный фронт, благодаря своему легкомыслию, не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел еще отдать противнику 18–20 дивизий… Это катастрофа, которая по своим пагубным результатам равносильна катастрофе с Ренненкампфом и Самсоновым в Восточной Пруссии…»

В неудачах Сталин обвинил (и не без оснований) прежде всего командование Юго-Западным направлением — С. Тимошенко, И. Баграмяна и Н. Хрущева. При этом он добавил: «Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе, которую пережил фронт и продолжает еще переживать, то я боюсь, что с Вами поступили бы очень круто…» [74]

Итоги сражения