Хроника отложенного взрыва

— Белугин? Проходи. — Он показал на диван рядом со столом и зажег сигару. — Рассказывай.

— Что?

— Все: где учился, где работаешь.

Благодаря светло-рыжим волосам Дима Белугин казался удивительно солнечным. Это сразу понравилось Андрееву.

— Закончил Московский авиационный институт. Сейчас работаю на радио, — сказал Дима.

— Каком?

— Местном. Радиостанция Сергиево-Посадского района. В Подмосковье.

— Это большая разница: работать на радио и писать в газету, — произнес Андреев. Тех, кто приходил в газету из радиожурналистики, пренебрежительно звали «радистами». Привыкнув компенсировать малограмотность интонациями, многие из них плохо писали.

— Я еще и с газетой сотрудничаю. Внештатно. «Загорская правда». Заметки пишу. Могу показать.

— Не надо. — Андреев отмахнулся. — Нам нужен военный корреспондент, который будет писать про армию. Справишься?

— Да! — уверенно ответил Белугин.

Мэтр посмотрел в лучащиеся глаза скромного парня в вязаном свитере и понял: этот справится. Чего бы это ни стоило.

— Подойди к Петру Тинкину. Он даст первое задание.

Через день Петр сидел за своим столом и матерился, черкая заметку, написанную Белугиным: «Кто так пишет, ё-моё. Зачем редакции этот «радист»?»

— Зачем же вы его взяли? — спросил Гольцов после услышанного.

— Мне нужна была рабочая лошадка, — ответил Андреев. — Была масса черной работы, которую никто не хотел делать. Мало кто из мальчиков и девочек моего отдела поехал бы в Абхазию или Молдавию. А Дима ездил, желая утвердиться. Но это у него не очень поначалу получалось: для того нужны годы. Журналистика — жестокая профессия.

— Но он же не мог писать?

— Вы думаете, на журфаках учат писать? Заблуждаетесь. Человек или пишет, или нет. Научить этому невозможно, только что-то подкорректировать. А руку можно набить. Это же ремесло. Было бы желание. Я увидел: у Димы было желание. И дал ему шанс.

Андреев выпустил клуб сигарного дыма и продолжил:

— И потом, его же не сразу взяли в штат. Знаете, как обычно человек с улицы приходит в редакцию? Ему дают стол и телефон. Это называется испытательным сроком. Крутись как хочешь, особо помогать тебе никто не будет. Выплывешь — станешь журналистом. Нет — прощай… Дима выплыл.

— А по-крупному он с кем-нибудь ругался?

— Он не очень вписывался в общую массу. Поэтому у него были проблемы с общением. Но без открытых противостояний. Хотя… Где-то в сентябре девяносто четвертого он крепко повздорил с Петром Тинкиным.

— Из-за чего?

— Из-за статей о торговле ураном.

ГЕРМАНИЯ ОБВИНЯЕТ РОССИЮ

На прошлой неделе в Германии разгорелся грандиозный скандал. На борту самолета, прилетевшего из Москвы, немецкая полиция обнаружила 500 граммов обогащенного плутония. Такого количества вполне хватило бы, чтобы заразить пол-Германии.

Во всей этой истории много подозрительного. Если самолет был немецкий, а задержанные то ли испанцами, то ли колумбийцами, почему все стрелки быстро перевели на нас? Тем более что невозможно установить, произведен плутоний в американском или российском реакторе.

Сложно сказать, кому выгодна эта шумиха. Не исключено, что здесь замешаны политические интересы самого высокого ранга.

Петр Тинкин

«Столичная молодежь», 16 августа 1994 года