Хроника отложенного взрыва

Вода в стакане закипела и выплеснулась на стол, намочив лист. Самойлов чертыхнулся, вырвал тройник из розетки. Магнитофон замолчал.

— Обойдемся без расписки, — с холодной уверенностью произнес Вощевоз.

— Ладно. Я тебе помогу просто потому, что ты мне нравишься. Хороший ты парень. Встретимся через неделю, все будет хорошо.

— Мою безопасность сможете обеспечить?

— Какую? — насторожился особист.

— Может, за Федотычем стоят очень серьезные люди.

Особист сник.

— Хорошо, мы проверим, — сказал он.

Перед тем как Вощевоз вышел, Петр в целях конспирации проверил коридор: никого.

«Идиоты, — подумал Александр, возвращаясь к себе в кабинет. — Как они шпионов ловят?»

Через неделю Самойлов сам подошел к Вощевозу. Поскольку на этот раз вокруг были люди, особист начал издалека. Рассказал пяток анекдотов. Перебросился парой фраз с одним сотрудником, подошел к другому. Наконец дошла очередь и до Вощевоза.

— Мужики, кто из вас по-английски понимает? — спросил Самойлов.

— Я немного, — ответил Александр. Остальные промолчали, так как с этим языком не дружили.

— Можешь помочь? Купил музыкальный центр, а там инструкция только на английском.

— Ты на рынке, что ли, брал? — спросил капитан Серега. — Так ерунду всякую продают. Навернется через месяц в лучшем случае.

— Нет, — ответил Петр. — В нормальном магазине. Сказали, партия для Европы. Поэтому нет инструкции на русском.

Серега, не поворачиваясь, пощелкал пальцами по своим ушам, стряхивая невидимую лапшу.

— Тащи сюда, посмотрим, — предложил Вощевоз.

Особист полез в карманы, обыскал пиджак, стукнул себя по лбу.

— Я ее в кабинете забыл, в папке, — ответил он. — Пошли со мной. А то мне сейчас уходить, возвращаться не хочу.

— Пошли. — Они вышли вместе.

Поскольку особист часто обращался с подобными просьбами и сам всегда шел навстречу «пожеланиям трудящихся», никто не придал этому большого значения. Но на ус намотали.

— Мы проверили, — сказал в кабинете Петр. — За Федотычем действительно стоят очень серьезные люди.

— И?

— Все равно надо брать. Гарантирую: его посадят.

— Что потом? Как вы обеспечите мою безопасность? Будет охрана?

— Нет. — Особист сел на стол. — Сам посуди, кто с тобой будет возиться? Ты же не президент. Не обижайся, на твоем месте может оказаться любой, даже я. И меня никто не будет охранять. Но мы же с тобой офицеры, мы знали, на что шли, когда поступали в военное училище. Риск — часть нашей профессии. И взять Федотыча — наш долг.

— Твой долг, — уточнил Александр.

— Наш. Мы с тобой охраняем Родину. — Самойлов многозначительно поднял палец вверх. — На наших плечах одинаковые погоны. И нет разницы, встречаешь ли ты врага в открытом бою и он идет на тебя с автоматом или в коридоре родного института предлагает тебе предательство. Надо стоять до последнего, не щадя жизни. Иначе зачем ты шел в армию?

— Ты говоришь как замполит.

— Я говорю правду. Ты военный человек. Я знаю, ты прошел все горячие точки какие только можно. У меня нет причин сомневаться в твоем мужестве. Так вот, сейчас именно тот случай, когда надо проявить мужество солдата. Федотыч — предатель. Мы должны выкорчевать его. Я тоже рискую не меньше тебя.

— Пустые разговоры.

— Жаль, что мы не нашли общего языка. — Особист вздохнул. — Я не могу настаивать. Это решение ты должен принять сам. Подумай, все взвесь. Главное — ты всегда можешь прийти сюда, здесь… — Самойлов ударил ладонью по столу, — работают твои друзья. Они всегда готовы тебе помочь, — закончил он.

— Всего хорошего. — Александр открыл дверь кабинета и, уже стоя в коридоре, громко произнес: — В следующий раз смотри, чтобы инструкция была на русском.

…Через четыре дня «копейку» Вощевоза остановил гаишник на проспекте Вернадского. Александр открыл окно, но выходить не стал и приготовил документы. Милиционер, подождав чуть-чуть, сам подошел:

— Лейтенант Остапенко. Извините, вас ждут в той машине. — Он показал на джип «паджеро», стоявший метрах в пяти позади.

Александр подошел. В джипе сидели двое. Типичные братки: малиновые пиджаки поверх водолазок, золотые цепочки, короткие стрижки.

— Залетай. — Водитель кивнул на заднее сиденье.

«Это нехорошо», — мысленно отметил Вощевоз, садясь в машину.

— Здорово. — Пассажир, сидевший рядом с водителем, развернулся и протянул Александру руку: — Толян.

— Хорошая у вас машина. — Вощевоз ответил на рукопожатие.

— А ты нехороший мальчик, — заржал водитель. — Сейчас мы будем делать тебе сыктым.

— Не обращай внимания, — спокойно сказал Толян, сдвинув густые брови, соединявшиеся на переносице в одну линию. — Он шутит. А я вот с тобой шутить не буду.

Тон, каким Толян сказал это, свидетельствовал лучше всяких слов, что шутки кончились. Однако Александр нисколько не напрягся. Он никогда не напрягался, поскольку знал: все в этой жизни суета. Так чего лишний раз волноваться? Чему быть, того не миновать.

— К тебе подходил Федотыч, забудь, — продолжил Толян, убедившийся после некоторой паузы, что собеседник не дрогнул. Пока не дрогнул. — Теперь будешь работать напрямую с нами.

— Почему? — поинтересовался Вощевоз.

— По кочану! — заржал водитель. — Нравишься ты нам.