Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси

Сбивчивые суждения летописцев. Но я старался с великим прилежанием и подвинулся на этот семилетний труд, чтобы литовскую, русскую, а также и польскую историю поведать миру (na swiat pokazal) не по домыслам, а по надежным сведениям. Вот так и о той Параскеве: немало [я] перебрал (zwartowal) церковных книг, из которых мог бы дознаться, какая такая святая Пракседа из полоцких княжон могла бы остаться в Риме, но нигде не мог такого найти. Эта народная история о святой Пракседе [сохранилась] лишь в священных преданиях и в крохотном отрывке: Praxedis virgo venerabilis Prudentis Romani filia, amissis parentibus etc. Преподобная дева Пракседис, дочь римлянина Пруденция (не сказано, что полоцкого князя Рогволода), лишившись родных, с таким великим старанием, трудами и постоянством служила к пользе христианства, что содержала на свои средства много блаженных убогих и прочее. А было это в 140 году от Христа при 13 императоре Антонине, прозванном Пием, и папе Пие 10 ¹⁷², и неизвестно, был ли еще в то время Полоцк. О чем Волатеран в Антропологии (кн. 18) и Карион (кн. 3). А потом [она] умерла, и священник пастор (Pastor) похоронил ее тело подле отца и сестры Потенцианы на кладбище Святой Присциллы на Виа Солариа (Ciminterio Priscillae S. in via Solaria etc.) и прочее. Но Рогволод, отец Параскевы, лежит не в Риме, а в Полоцке, и не на кладбище Присциллы, а у Святой Софии. И этой Праксиде Римлянке ¹⁷³, а не полочанке, наша римская церковь установила день почитания 26 июля. Об этом также читай у Волатерана в Antropologia, книга 18 и прочее.

Брат той Параскевы Глеб недолго потом правил полочанами, ибо в молодых годах должен был последовать на тот свет за отцом Рогволодом Василием и сестрой Параскевой (святой, если так хотят летописцы). [Он] похоронен подле отца в одной могиле в Полоцком замке у Святой Софии.

А полочане (ибо тот Глеб был последним потомком полоцких князей из Литвы и умер без потомства) стали жить себе по-старому вольно и управляться вечем, а пана над собой не имели..

Глава тринадцатая

О битве и о победе Скирмунта над князем Луцким в году 1220

Писари Русских и Литовских Летописцев [174] были столь никчемными и безмозглыми, что писали свои историйки кое-как, не глядя, что им слюна в рот принесла ¹⁷⁵, а лет, либо годов, когда что происходило, ни в одном месте не указывали. И не обращали внимания на то, что важнее всего отмечать дату каждого события, ибо без этого и сама история (которая является свидетелем, вершителем и учителем человеческой жизни), и все деяния доблестных мужей, за великие добродетели удостоенных вечной славы, обращаются в невесть что (niweczby). Вся история строится на упоминании дат и верной хронологии.

Божьей милостью и я до этого дошел и, благодаря [своим] старательным историческим изысканиям, годы и верные даты (pewne czasy) в Летописцах, когда что происходило, а также сомнительные имена князей и [других] особ, мужественных и отважных, объясняю доходчиво и понятно, хотя мне это, видит Бог, далось с великими трудами.