Хроника расстрелянных островов

…К вечеру уже больше половины раненых было переправлено на корабли. На самой пристани по указанию майора Навагина погрузкой распоряжался старший лейтенант Катаев. Ему помогали краснофлотцы с 44-й береговой батареи. Противник, видя, что моонзундцы грузятся на суда, усилил прицельный огонь по пристани. Один из снарядов угодил в грузовую машину, та на ходу опрокинулась и загородила узкую лесную дорогу к Лехтме. Создалась пробка. Навагин взял с собой трех краснофлотцев и побежал к месту аварии. Машина горела, ее невозможно было стащить с дороги. Оставалось прорубать объезд лесом.

— Рубите, — приказал Навагин краснофлотцам, а сам пошел к другим машинам, чтобы успокоить тяжелораненых. До машин он не дошел: перед глазами дважды встали земляные смерчи, взрывная волна отбросила его далеко в лес…

— Майор Навагин убит! — прибежал к Катаеву на пирс краснофлотец. — Снарядом его…

Катаева ошеломило это известие. Возле пирса плюхнулся в воду снаряд, брызги залили Катаеву лицо.

— Быстрее, быстрее отходите! — поторопил он шлюпку, до отказа наполненную ранеными.

Шлюпка отвалила от пирса и тяжело пошла по узкому фарватеру в море, к катерам. Вокруг нее выросли всплески от взрывов. Один из снарядов угодил в борт, и шлюпка опрокинулась. Над пенистой волной мелькнуло несколько голов краснофлотцев — и все пропало. Только одному краснофлотцу удалось добраться до берега: волны выбросили его на покатую скалу.

У пирса грузилась еще одна шлюпка. Тяжелораненые, кто мог, сами прыгали в шлюпку. Командир шлюпки, высоченный старшина 2-й статьи, протянул руку Катаеву:

— Скорее, товарищ старший лейтенант! Приказано вас забрать.

Катаев обернулся: рядом стоял военком батареи Паршаев. Он схватил его за руку, подтолкнул к шлюпке:

— Прыгай, Иван! Быстрее…

Паршаев пытался освободиться из цепких рук командира батареи.

— Ты уходи.

— У тебя же дети, жена, — толкнул Катаев военкома на шлюпку. — А я на следующей приду…

Больше шлюпок к пристани не подходило. Немцы открыли огонь по кораблям, и те вынуждены были сняться с якорей и уйти в море на северо-запад, ближе к маяку Тахкуна.

Катаев собрал своих артиллеристов.

— Здесь нам больше делать нечего. Гитлеровцы вот-вот появятся на пристани. Идемте к маяку. Возможно, там удастся добраться до катеров.

Все, кто был на пристани, потянулись на запад. Едва отошли метров двести, как на опушке соснового леса появился Навагин. Майор, пошатываясь, брел к воде, держась руками за голову.

— Вы?! — радостно закричал Катаев, не веря собственным глазам.

— Что ж, пошли вместе к маяку, удивляться будем потом, — сказал Навагин.

…Штаб Северного укрепленного сектора спешно готовился к эвакуации.

— Жгите документы, — приказал Савельев своему шоферу краснофлотцу Доронину.

Доронин схватил в охапку бумаги и вынес их на улицу. Бросил смятые листы возле своей машины, облил их из ведра бензином и поджег.

— Кажется, все отобрано, — проговорил Савельев и вышел на улицу. — Машину тоже сожгите.

— Как?! — не понял Доронин. — Это же наша машина!

— Не фашистам же ее в подарок оставлять!

Доронин вылил через резиновый шланг в ведро весь бензин из бака и облил машину.

— В мотор больше, в мотор! — подсказывал Савельев.

— Хватит и мотору, — вздохнул Доронин. Он зажег спичку, огромное пламя поднялось вверх.

— А теперь живо на берег. Там на отмели шлюпка. Доберитесь до нее вплавь. Она вас доставит на шхуну «Мария», — распорядился Савельев.

— А вы как же, товарищ полковник? Я не пойду без вас, — решительно сказал Доронин.

— Мы ночью уйдем…

К горящей машине подошел раненый краснофлотец. Он опирался на палку и с трудом волочил левую ногу.

— Товарища с собой забери, — кивнул Савельев на подошедшего краснофлотца. — Торопись, Доронин…

Доронин подставил плечо раненому, обхватил его за пояс и потащил к морю:

— Идем, братишка…

Савельев вернулся в штабную комнату, захватил свою планшетку и прошел в кабинет к Константинову.

— Все документы уничтожены, — доложил он.

Комендант вызвал к себе капитана Никифорова.

— Ваша батарея уходит с Хиумы последней. Вы будете прикрывать отход. Когда кончатся снаряды — башни взорвать.

— Есть! — козырнул Никифоров и повернулся, чтобы идти. Комендант положил ему руку на плечо:

— Держитесь, Алексей Александрович…

От коменданта Никифоров прошел на свой командный пункт. Устало опустился на табуретку, задумался. На каждое орудие осталось по несколько снарядов, стрелять приходится прямой наводкой. Немцы не подойдут к батарее, пока в погребах есть хоть один снаряд. А кончатся боеприпасы, противника долго не сдержать: он засыплет батарейцев минами. За ночь надо укрепить полосу обороны вокруг огневой позиции, но людей мало.

— Будем драться, комсорг, — сказал Никифоров вошедшему в боевую рубку секретарю комсомольской организации краснофлотцу Сабельникову. — Уйдем с Хиумы последними…

— За нами еще пришлют катера? — осторожно спросил Сабельников.

— Сейчас надо думать о том, как бы немцев подольше к батарее не подпускать.

— Давайте поговорим с комсомольцами, товарищ командир. Проведем собрание, — предложил Сабельников.