Хроника революции

 Через полчаса пришли Воронцов и Ткачура.

 - Ну как, стрелял без меня? - спросил Воронцов.

 - Прикладами, вашскородие.

 - Молодец, Кирпичников!

 По Старо-Невскому проспекту пришли волынцы из другой учебной команды, попросили командира взамен выбывшего по ранению.

 Воронцов приказал Кирпичникову:

 - Принимай команду, иди и стреляй.

 Кирпичников отвел волынцев подальше и сказал:

 - Мало нас секут розгами и бьют. Думайте больше! - бросил их и вернулся назад. Воронцову доложил, что встретил офицера и передал ему команду, потом подошел к взводным Маркову и Козлову:

 - Что делается? Стыд и грех!

 Унтера помолчали, потом предложили:

 - Когда вернемся в казарму, обдумаем.

 В полночь прибежал вестовой от Лашкевича с приказом снять дозоры и построиться во дворах домов, но самим в казарму не идти.

***************

 Решение Государственной Думы:

 "Совет старейшин, собравшись в экстренном заседании и ознакомившись с указом о роспуске, постановил: Государственной Думе не расходиться. Всем депутатам оставаться на своих местах".

***************

 На смену волынцам пришел гвардейский саперный батальон.

 На улицах было тихо и пустынно, только казачьи разъезды маячили двухголовыми тенями.

 Кирпичников обратился к подошедшему Лашкевичу:

 - Позвольте идти!

 Лашкевича словно кольнули шилом, он закричал:

 - Ты еще не снял роту?! Ты... твою мать, весь день прятался от меня! - Подбежал к строю и начал последними словами крыть команду.

 Придя в себя после освежительной вспышки, он сказал:

 - Плохо, нет самостоятельности. Вы проходили только теорию стрельбы, теперь у вас есть некоторая практика. На войне то же самое. Главное - самостоятельность и настойчивость... Все-таки спасибо.

 - Р-рады стараться!

 Лашкевич приказал:

 - На плечо, повзводно в казармы шагом марш.

 Кирпичников остался с начальником.

 Пришли пьяные Воронцов и Ткачура и попросили штабс-капитана, чтобы он разрешил им самим отобрать патроны у солдат.

 Лашкевич отказал, напомнив, что патроны отбирают взводные, потом поблагодарил офицеров за службу.

 Кирпичников и Лашкевич пошли в казармы. Зашли в канцелярию. Штабс-капитан снял шинель, устало опустился в кресло:

 - Завтра команда пойдет в восемь часов. Будить в шесть. Я приду в семь. Людям скорей ложиться спать.

 - Сегодня не обедали, ваше высокоблагородие, не ужинали, чаю не дали.

 - Ничего-ничего, теперь не такое время, чтоб чаи распивать.

 Приказав всем ложиться спать, Кирпичников остался наедине с младшим унтер-офицером Марковым, посмотрел ему в глаза и спросил:

 - Согласен завтра не идти?

 - Согласен, - спокойно и твердо сказал Марков, как о чем-то давно им решенном.

 - Собери всех взводных.

 Кирпичников приказал дневальному в случае появления дежурного офицера немедленно доложить ему. Пришли взводные.

 - Что будем делать? Отцы, матери, сестры, братья, невесты просят хлеба. Мы их будем бить? Вы видели кровь, которая лилась сегодня по улицам? Я предлагаю завтра не идти. Я лично - не хочу. Лучше умереть с честью, чем стрелять в своих!

 - Мы от тебя не отстанем. Будем все заедино.

 - Ну, если так... Не выдавать друг друга и живыми в руки им не даваться. Смерть только сейчас страшна, а убьют - ничего не будет.

 Позвали отделенных. Те прибежали кто в чем.

 - Мы, взводные командиры, решили завтра не идти стрелять. Вы, наши помощники, как решаете?

 - Согласны. Только твою команду и будем исполнять.

 - Решено. Завтра не идем. Исполнять мою команду и смотреть, что я буду делать. Дневальному наблюдать за пулеметами и пулеметчиками. Из учебной команды никого не выпускать. Встаем не в шесть по приказу, а в пять, собираемся повзводно, объясняем людям, что мы присягали бить только врага, а не наших родных.

 Разошлись по местам.

 Кирпичников позвал инструктора команды младшего унтер-офицера Дреичева:

 - Иди завтра к батальонному инструктору, бери у него патроны, будто бы по приказу штабс-капитана Лашкевича. Бери сколько сможешь.

 Койки Маркова и Кирпичникова стояли рядом, и они обсуждали, что может завтра произойти.

 - Если никто не присоединится, займем казарму, один пулемет поставим на лестнице, второй - против оружейной мастерской, тогда им нас без артиллерии не взять.

 - Ежели к нам не присоединятся, нас повесят тут же.

 - Лучше помереть за свободу... Пусть люди помнят учебную команду Волынского полка... Как видно, нет в России тех людей, которые восстали бы против буржуазии и царя. А вдруг, даст бог, присоединятся к нам части! Может, все надеются на начало, а зачинщиков нет?

 Они лежали одетые. Марков взял свою винтовку, положил рядом с собой, поцеловал и усмехнулся:

 - Вот моя милая, верная жена.

***************

 Председатель Государственной Думы Родзянко - генералу Алексееву, 21 час 53 минуты:

 "Волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и угрожающие размеры. Основы их - недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, внушающий панику, но главным образом полное недоверие к власти, неспособной вывести страну из тяжелого положения. На этой почве, несомненно, разовьются события, сдержать которые можно временно, ценою пролития крови мирных граждан, но которых при повторении сдержать будет невозможно.