ХРОНИКА РУССКОГО

Мое письмо было пространнее, но, перечитав его в тишине сердца, выключил я из него все выпалки на лужницких старцев {3} и все, Карамзина недостойное. Да живет память его и в каждом движении нашего сердца и в каждой строке о нем! Чем иным можем доказать нашу любовь к нему, как не жизнию, его достойною, как не чувствами, подобными тем, кои сам питал он и к друзьям и к недругам, ненавидя порок, но любя и прощая всех. {Дрезденский корреспондент обещает прислать в "Телеграф" и немецкую рецензию и ответ свой, который, вероятно, теперь уже напечатан в немецких ведомостях. Кажется, часть замечаний критических рецензента падает на сказания Карамзина о Винете. Но дело в том, что Карамзин не мог знать сомнения немецких критиков об историческом бытии Винеты, ибо сии сомнения возникли в 1816 г., когда Карамзин печатал свою "Историю". Прежде никто не сомневался в существовании Винеты, и Иоанн Миллер блистательно описал ее падение и поглощение развалин ее волнами морскими. {4} Изд.}

(ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ ДРУГИХ ПИСЕМ)

Париж.

Знаете ли вы книгу Босвеля (Bosswell) о Джонсоне? Это весьма известная книга и, конечно, лучшая из всех биографий. Босвел был несколько лет приятелем Джонсона и записывал все, что он говорил о различных предметах, так что книга представляет теперь, кроме множества весьма умных, замечательных рассуждений, разговоров, кроме полного изображения характера Джонсона, также и характер времени, в которое он жил. Эту книгу желал бы я дать теперь в руки всем приятелям Карамзина. Едва ли кто вел постоянный журнал разговоров его. Но многое может быть сохранено: один вспомнит одно, другой другое. Я не вижу иного средства передать потомству что-либо о Карамзине, достойное Карамзина. Биографии порядочной никто у нас написать не в состоянии; да и что лучше такой Босвелевской, живой биографии? {5}

____________________

Лейпциг. 5 мая.

Вчера получено здесь известие о кончине короля саксонского. Здесь начинается ярмарка: все в движении, все гуляет и толкует о торговле по-прежнему. Читают манифест нового короля Антония и отходят, отлагая до другого времени в этой сфере деятельности торговой и промышленной, почтить память усопшего, 54 года управлявшего мудро Саксониею, и в дурное время семилетней войны ее сохранившего, и утраты 1814 года перенесшего с христианскою твердостью. {6} Старший из королей был примером царственной мудрости. Несмотря на строгий католицизм свой, он духом и делом наблюдал терпимость и его _лебединою песнью_ было постановление о правах взаимных католического и протестантского исповеданий, изданное в прошедшем лете, как бы в предчувствии близкой смерти. Сей государственный акт обеспечивает протестантов в правах их, коих равенство с правами католиков утверждено окончательно Венским конгрессом. Прежде протестанты имели гораздо более прав, и католическая придворная церковь, несмотря на исповедание королем католической религии, не имела колоколов до 1807 или 1808 года. Сей акт, в прошедшем месяце изданный, может быть почитаем постановлением, единственным в своем роде в европейских законодательствах. Вероятно, и другие государства последуют оному. Честь королю и венец бессмертия в том мире, и честь министру его графу Эйнзиделю и моему безногому приятелю редактору Титману! Покойный король, во все время долголетнего царствования своего, держался мудрой осторожности, терпимости и строгой экономии государственной. В самом законодательстве, чувствуя нужды в исправлении, в пополнении онаго, поступал он с большою усмотрительностью. Понукал законодателей и поручал рассмотрение новых проектов людям испытанного благоразумия и просвещенным. Стюбель и Титман, два легиста, трудящиеся над проектами уголовных законов, весьма несовершенных и устаревших в Саксонии, уверяли меня, что нельзя быть благоразумнее, благонамереннее и более готовым на все доброе и полезное, как был король. Ave sancta anima! Девизом его были невинность и надежда, и символом надежды в невинности избрал он два цвета для герба государственного: белый в зеленом. Говорят, что непосредственный по закону наследник короля Антония, второй брат короля умершего, Максимилиан откажется от престола в пользу сына своего Фридриха. Мы познакомились с обоими сыновьями его, Фридрихом и Иоанном, и обедали у сего последнего в Дрездене: оба нам очень понравились умом и образованностью своею. Оба служат в важных государственных местах и деятельно; занятия государственной службы не мешают им заниматься литературою, искусствами, сочинять стихи. Супруга Иоанна, милая, умная женщина, сестра умного короля баварского. Престол не без надежды, ибо братья очень дружны. Я знал профессора, который занимался с ними юриспруденциею и прошел полный курс оной.