Хроника сердца

Если так дело пойдет дальше, то в герои нашего времени скоро будут назначать. Впрочем, так и делали.

И еще. На сцене появился несчастный начальник, у которого болит сердце за народ. Я чуть не расплакался. Жалко его. Ничего у него не осталось, кроме любимого народа. А из любви к своему народу он столько людей погубил! Его давно расстрелять надо, а нас за него страдать заставляют.

Раньше я думал, что люди из управления культуры или из горкома партии лично от меня хотят, чтоб я определенней играл: отрицательного – отрицательно, положительного – положительно. Конечно, я догадался, под старость меня осенило: ни от меня, ни от кого-либо эти люди ничего не хотят. И никогда не хотели другого. Они просто делали и делают вид, что будто чего-то хотят от меня и от других. На самом деле больше всего их волнует одно: как доказать всем, что они в искусстве необходимы. И вот мучают нас, душу вынимают. Главное – играть сцену всем вместе, перенося центр внимания (довести это умение до виртуозности!) с одного на другого.

Актер и роль – охотник и добыча. Когда я работаю, я занят делом и не обращаю на роль никакого внимания. Ей самой станет любопытно узнать, что же я это делаю? Или стыдно будет, что за нее работают. Искусство и эстетика – полицейские и воры. Эстетика ловит искусство и сажает в эстетическую клетку, т.е. объясняет. Традиция – это верность историческому опыту нации.

Я знаю, что работа над ролью тяжелая. Она начинается задолго до встречи с ролью. Разделать текст роли, даже виртуозно, – это работа не актерская. А какая? Работа ремесленника? Не знаю. Но работа не актерская, не штучная, не единственная. Меня вот что удивляет: неактерская работа требует от человека больше сил, чем актерская. Это я знаю точно! И они, ремесленники, нервней и изношенней, и несчастней, чем настоящие актеры. И дело тут не в трагическом неумении, а в нежелании впустить в себя живую жизнь.

Почему?

Оберегается идеал собственной жизни, не совпадающий с идеалами многих, очень разных людей. Собственная жизнь не рассматривается как часть жизни общей, народной. Человек как бы прямо идет к цели, к жизни исключительной, к жизни известного человека, как случается с актерами знаменитыми, талантливыми. Но как раз известность-то и приходит, если ты живешь жизнью общей с народом. Лишь глупый человек думает, что звание актера автоматически дает право на избранность. И начинается мучительная борьба, чтобы удержаться на плаву. Но позиция не меняется. И кончается все трагически, жизнь прожита. Законы искусства очень просты. Художник должен бьть с народом. Но художник не должен брать на себя роль подсадной утки. Если ты с народом, то живи его мыслями и чувствами. Пишешь о школе – будь на стороне школьников. Алкоголиков не осуждай, пойми уголовников, не украшай и не наполняй героическим смыслом войну, она бессмысленна и преступна с обеих сторон, и т.д. Зрительная реакция на «Калину красную» многому научила меня, заставила заново и просто посмотреть на искусство.

Левачество – это борьба за власть, борьба корыстная. За счет народа либо прийти к власти, либо договориться с правителями и урвать кусок. Второе чаще. Пока. Потом левые станут смелее. Может возникнуть снова большая ложь, если левые воспользуются так называемой революционной ситуацией и захватят власть. Они быстро станут правыми, т.к. правизна заложена в левизне с рождения. Политика не ориентир для искусства. Искусство постоянно служило политике как средство, не больше. Такое положение искусства (слуга на посылках) все время хотят узаконить, увековечить. Даже придумали чины в искусстве, даже подпустили к орденам.

Только вот не знаю, можно ли дать клоуну Ленинскую премию? Или куда отнести Вийона? Пустяк!

Появилась и распространяется очень опасная болезнь: национальная спесь, национальный эгоизм. Неталантливые писатели, артисты, режиссеры, композиторы или неумелые руководители, равнодушные, корыстные люди, да просто воры и дураки запираются в националистических крепостях от народного гнева и разоблачений и требуют от талантливых и авторитетных соплеменников, чтоб они несли караульную службу вокруг крепостей. «Изобретена» новая форма эксплуатации: взывая к твоей национальной гордости, тебя же и обирают.

То же самое наблюдается и в театре: актеров замучили производственной необходимостью. Во всех театрах, где мне приходилось работать, постоянно создаются экстремальные ситуации с обязательной отменой выходных и с ночными репетициями и т.п., постоянно выискивают мнимых врагов, которые замышляют подорвать авторитет родного театра. А цель одна: отвлечь внимание от действительных проблем, от творческого бесплодия руководителей, от отсутствия идей, от нудного, однообразного процесса репетиций, от отсутствия праздника в театре. И заранее поливаются грязью критики, которые могут обругать спектакль.

Никогда не буду принадлежать к той части народа, которая исторически обречена.