Хроника Торнбери

Из ее сбивчивого рассказа на плохом английском выходило, что женщина родом из России и ее имя Элен Соколоф, но если бы только этот странный факт, бедняга пыталась уверить нас, что с ней случилось невозможное, что она появилась в моих владениях случайно и попала к нам… из будущего. Она назвала дату 20 мая 2009 года, то есть тот же день, но только два века спустя. И надеялась, что ей поверят… Первое объяснение, которое я дал этому случаю, что бедная женщина все же душевнобольная, но обладает большой способностью к сочинительству. Но постепенно, в мою душу начали закрадываться сомнения. Ее рассказ становился все более уверенным, она начала приводить доказательства, называть факты, как она полагала неопровержимые, но тем не менее сомнительные, и мы пока отказывались в них верить. Тем не менее ситуация постепенно менялась. Слушая ее, я не прекращал удивляться связанности речи, что не было характерно для больных людей, перескакивающих от одного эпизода к другому. Безусловно, ее странный язык, применяемые фразеологические обороты и слова порой казались не совсем понятными, но, тем не менее, не мешали смыслу рассказа. Я мог судить, что женщина невероятно и всесторонне образована и действительно создавала впечатление человека, чуждого нашему времени. В конце своего повествования она неожиданно попросила принести одну из ее вещей, которая принадлежала, несомненно, именно ей, это был странный предмет с блестящей поверхностью, раскладывающийся подобно миниатюрной книге, но лишь стоило ей взять его в руки, как он засверкал огнями, в нем вдруг вспыхнул свет, идущий неизвестно откуда. На поверхности чудесной вещи мы увидели разнообразные картины с изображением людей, одетых очень странно, смеющихся и обнимающихся друг другом, животных, цветов и красивых пейзажей. Показав на одну из картинок, где была видна маленькая девочка, она сказала, что это ее дочь, которая теперь осталась одна, и Элен горько заплакала, потому что в этот момент странная книга погасла. Бедная женщина произнесла тогда очень странные слова, которые врезались мне в память. — Вот и оборвалась ниточка, связывавшая меня с жизнью…. Я посмотрел на нее, и невероятная жалось к несчастной одинокой, возможно совершенно больной женщине переполнила мое сердце. Кто она была, талантливая, но сумасшедшая рассказчица, авантюристка или…. Нам придется поверить в чудо. Что — то в душе мне подсказывало, что скорее последнее, потому что мне еще ни разу не удавалось видеть воочию такой замысловатый предмет, с которым только что так легко обращалась незнакомка.

Тем не менее, видя как она душевно истощена и утомлена своим рассказом, я предпочел оставить свои размышления и догадки без публичного обсуждения и предложил Элен Соколоф, как она просила называть ее, пройти в спальню и немного отдохнуть, потому что бедняга действительно держалась из последних сил, чтобы не упасть в обморок. Женщина в очень подавленном состоянии, полагаю, она была разочарована моим холодным отношением к ее отчаянной попытке доказать свою правоту, покинула кабинет и ушла в свои покои. Тогда мы еще долго не расходились и обсуждали между собой только что услышанное. Я был крайне удивлен, что обычно всегда здраво мыслящий доктор Лукас встал на защиту незнакомки и даже готов полностью ей поверить. Он начал рассказывать нам о некоторых подобных случаях и советовал обратиться в Лондонскую публичную библиотеку, чтобы лично прочесть свидетельства очевидцев, которым удалось совершить временные переходы. Я не стал оспаривать доводы доктора в первую очередь из уважения к его заслугам и возрасту, и решил пока закрыть эту странную и невероятно двусмысленную тему до лучших времен. А пока же попросил всех присутствующих при нашем разговоре дать мне клятвенное обещание, что ни одно слово из услышанного сегодня рассказа несчастной женщины не выйдет за пределы этой комнаты. Мне не хотелось подвергать беднягу еще более страшному испытанию, как освидетельствование в доме для душевнобольных. На том мы в тот вечер и порешили.

На следующий день Эдуард был срочно вызван в свое поместье, в Норфолк, его отец тяжело заболел и уже желал проститься с сыном. Я же решил снова вернуться в Лондон. У меня не выходил из головы рассказ Элен, и я хотел по совету доктора просмотреть материалы библиотеки, касающиеся подобных случаев. Кроме того, была и другая причина вернуться, леди Кетрин уже неоднократно приглашала меня навестить их с Анной в лондонском доме, я обещал и должен быть отдать долг внимания своей невесте. Общение с Анной меня не отягощало, но и не было жизненной потребностью. Я строго придерживался правилу хорошего тона, посещать невесту не менее и не более нескольких дней в месяц.