Хроника Великой войны

Хамрак думал о бароне Ригерге. Еще один раненый, возможно, умрет. Сколько погибло военачальников. Некромант стал перебирать в памяти отрывочные донесения об их гибели. Как глупо прожить такую короткую жизнь. Умереть в самом начале вечности.

***

Наемники-гномы также обернулись вспять, засеменили к горам, спеша укрыться в тайных пещерах. Две сотни гхалхалтаров-всадников преследовали бегущих до самых склонов. Гиканье победителей и вскрики настигаемых побежденных разнеслись по полю. Ранее красивые, дорогие доспехи рыцарей были измяты и изрезаны. Попоны на конях изорвались.

В пылу битвы меч лорда Карена сломался, и тогда он подхватил секиру мертвого гнома. Карен потерял шлем, лоб его был рассечен, и кровь заливала глаза. Он был трижды ранен, но не сдавался. Рыцари бы не выдержали и ускользнули ещё до того, как гхалхалтары окружили их со всех сторон, если бы не Карен. Рыцарская гордость не позволяла воинам бросить своего предводителя, тем более что теперь он не был для них начальником. Перед лицом смерти они сделались равны, и рыцари не могли допустить, чтобы кто-то, пусть даже лорд, превзошел их в доблести.

Гхалхалтары приперли людей к стенам Устурга. Воспользовавшись мимолетной передышкой, Карен огляделся. На юг и восток путь был отрезан. За их спинами вздымалась непреодолимая преграда городской стены. На западе гхалхалтары добивали отставших гномов. Там были спасительные горы, и лорд решил пробиваться туда. Только тогда оставшиеся в живых рыцари стали искать себе спасения.

***

Крохотные камешки скатывались из-под копыт. Кони тяжело выбрались на дорогу. Дальше ехать стало легче. Всадники понуро клонились к гривам. Позади них еле-еле тащились пешие воины. Все смертельно устали и, если бы не угроза погони, наверняка бы так и остались у подножья гор.

Подожженная в ходе боя трава не только не затухала, но разгоралась все больше. Ветер разносил пламя. На западе оно было ограничено потоком бегущего ручья, зато на востоке стоял лес, и бессильный перед водой огонь с удвоенной злобой набросился на беззащитные деревья. Хлопьями валил темный дым.

Однако он не доходил до дороги, петляющей по горному склону, и здесь было светло. Испепеляющее око солнца укоряюще смотрело в спины отступающим людям.

Лорд Толокамп затравленно озирался по сторонам. Многие были ранены. По лицу ближнего ратника змеились страшные порезы – следы тварских когтей. Другой хромал и жалобно прижимал перебитую руку к груди. Раздался глухой удар. Лорд вздрогнул. Бледный всадник вдруг вывалился из седла. Бредущий следом пехотинец наклонился над ним, пощупал пульс, потом махнул рукой, догнал освободившегося коня и влез на него. Толокамп обратился лицом к солнцу – оно ослепило его. Он приложил ладонь ко лбу и вгляделся в поле битвы. Неужели все это по его вине? Господи! Сотни убитых, тысячи раненых, разгром восточной армии, гибель Королевства Трех Мысов – все это на его плечах. Толокамп сгорбился. Ему было ещё горше смотреть на идущих рядом израненных людей, оттого что сам он так и остался невредимым.

***

На поле стало тихо. Уставшим после битвы солдатам пришлось тушить огонь. Однако они справились и с этим заданием и теперь отдыхали. Выжившие уподобились мертвым и бездыханно валялись вдоль берегов Обры. Те, кто ещё сохранил в себе остатки сил, бродили среди отрядов, высматривая знакомых, вызнавая имена погибших, горестно вздыхали, узнавая черную весть, или наоборот радовались хорошей новости. Меж солдат сновали лекари с большими сумками, набитыми травами и снадобьями. В четырех домах у реки или прямо под открытым небом делали операции. Приглушенно вскрикивали от боли раненые.

Военачальники условились встретиться в шатре короля, где был накрыт для них великолепный стол. Хамрак сидел на почетном месте в центре и равнодушно смотрел на переливающееся золото кубков и серебро блюд. Радоваться было нечему, но он знал, что его подданным будет приятно.

Первыми явились начальники резервных корпусов и Королевской Гвардии, которая так и не участвовала в битве. Заняв лучшие места, они повели размеренную беседу в ожидании остальных.

Постепенно стали подходить те, кто сражался в редколесье. Среди них не оказалось барона Ригерга и из трех предводителей тварского крыла был только один. Не хватало и многих сотников. Пришедшие кланялись, здоровались и рассаживались по местам. С их приходом гвардейцы, которые видели сражение только издали, оживились. Начались расспросы.

– Я слышал, ваши отличились, – сказал пожилой сотник-гвардеец, рассчитывая на интересный разговор.

– Да, – согласился Дамгер – сотник из корпуса Ригерга.

Он был чересчур осторожным и постоянно страшился, что начальство поймет его превратно. Совсем рядом сидел грозный бессмертный король, а потому Дамгер ограничился односложным ответом.

– Я слышал, барон ранен, – не сдавался сотник-гвардеец.

– Да, жаль. Я видел его жену. Ей очень плохо, – Дамгер обвел присутствующих подозрительным взглядом. Но никто не осудил его, наоборот, даже проявили интерес:

– Как её зовут?

– Гахжара.