Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима

Он был в прекрасном настроении, так как сделал удачные ставки при забегах колесниц и выиграл тысячу сестерциев.

Осмотрев Ювентину в ее новых ярких одеждах, он выразил полное удовлетворение ее видом, отметив только отсутствие у нее украшений.

Потом он пообедал и лег спать, приказав разбудить его около крайнего часа[264].

Неэра, чтобы ничто не потревожило покой господина, выпроводила из дома всех рабов, которые во главе с Пангеем отправились в ближайшую харчевню угостить себя праздничным обедом.

Неэра и Ювентина в это время занялись выбором украшений.

Проснувшись, Минуций завернулся в белоснежную тогу и поверх нее надел греческую хламиду бирюзового цвета, носимую в ту пору завзятыми щеголями.

Неэра вывела к нему из своей комнаты наряженную Ювентину.

— Царица! — произнес Минуций, с довольной улыбкой глядя на девушку.

Через минуту они вышли из дома. По пути молодой римлянин наставлял Ювентину:

— Что бы ты сегодня ни услышала от меня или от моих друзей — сохраняй спокойствие. Постарайся забыть, что ты рабыня. А ну, голову выше! Гляди смелее! Грудь вперед! — командовал он ей, словно центурион новобранцу. — Девушка ты красивая, но этого мало. Нужно, чтобы в одной только поступи твоей чувствовалась сама богиня…

— Кажется, я догадываюсь, — решилась сказать ему Ювентина. — Как и вчера, когда ты поразил своих друзей на пиру, пообещав уплатить за меня умопомрачительную сумму денег, так и теперь я нужна тебе для того, чтобы ты по-прежнему мог их дразнить…

— Ты очень сообразительна, — усмехнулся Минуций. — Впрочем, сегодня ты мне понадобишься в качестве номенклатора[265]…

— Номенклатора? — удивилась девушка.

— Я ведь слышал вчера от Волкация, что ты принадлежала ланисте Аврелию и что тебе знакомы многие гладиаторы из его школы. Вот и будешь мне подсказывать, кто из них чего стоит. Раньше я частенько бывал на Квиринале, чтобы перед самыми играми приглядеться к бойцам, оценить их силу и отвагу. Это всегда помогало мне делать верные ставки. Но последние два месяца меня не было в Риме, а состав учеников школы, как ты сама понимаешь, быстро меняется. Вряд ли там много осталось из тех, кого я знавал раньше.

— Это верно, — подтвердила Ювентина. — После Великих и Плебейских игр[266] школа почти наполовину опустела. Аврелию пришлось закупать обученных гладиаторов в Капуе и Помпеях. Я никого из них не знаю и, боюсь, не смогу быть тебе полезной…

— Ну, из твоих старых знакомых кто-нибудь да будет обязательно, — возразил Минуций.

В это время они уже подходили к храму Согласия.

— Да поможет мне Юпитер! Глазам не верю! — воскликнул Клодий, который первый увидел Минуция и его спутницу.

— Что такое? — обернулся к нему стоявший рядом Волкаций.

— Исключительное бесстыдство, — кивнул откупщик головой в сторону приближавшейся пары. — Этот поклонник Дианы потерял всякое чувство меры в своей наглости. Если не ошибаюсь, с ним твоя бывшая рабыня…

— В самом деле! — поразился Волкаций.

— Достойная замена! Сначала была капуанская блудница — теперь гладиаторская потаскушка, — съязвил Габиний Сильван.

— Говорите, что хотите, но красота ее бесподобна, — сказал Приск, с искренним восхищением глядя на Ювентину, которая шла расправив плечи и высоко подняв голову, как учил ее Минуций, и в окружавшей ее толпе не было никого, кто не обратил бы на нее внимания и не проводил бы ее чувственным взглядом.

Отливавшее бледной зеленью гальбиновое платье девушки было перехвачено в талии широким пурпурным поясом, вышитым золотыми нитями. Стройность ее фигуры подчеркивала ниспадавшая прямыми складками ярко-красная лацерна. Золотом искрились в закатных лучах солнца ее восхитительные светлые кудри, обвитые вокруг головы изящной и тонкой работы короной из электра с оправленными в него голубыми камешками сапфира.

Минуций, шествуя рука об руку с юной красавицей, подвел ее к благородной компании и сказал с невинной улыбкой:

— Не удивляйтесь, друзья мои! Отныне эта достойная девушка присоединяется к сонму свободных женщин Рима.

— Как? Ты отпускаешь Ювентину? — не выдержав, изумленно спросил Волкаций.

— А почему бы и нет? — с усмешкой взглянул на него Минуций.

— Да потому, — насупился тот, — потому что, если я не получу от тебя денег в условленный срок, то заберу Ювентину обратно и…

— Ну уж нет, добрый мой Волкаций! — со смехом перебил его Минуций. — Ювентину ты назад не получишь, так и знай…

— Посмотрим, — угрюмо проворчал Волкаций.

— Так что же! — с нетерпением произнес Дентикул. — Раз все в сборе, давайте решать, где нам лучше всего разместиться. Куда направимся?

— Первые ряды сплошь забиты нобилями, — начал было Приск, но Дентикул тут же возразил приятелю:

— Пусть меня разразят все громы и молнии Юпитера, если я сяду среди этих самодовольных ослов, да еще вот с этим в руках, — выразительно постучал он пальцем по своей игральной доске. — После того, как меня едва не лишили «воды и огня», я стараюсь пореже попадаться на глаза отцам-сенаторам и особенно цензорам…

— Вон там, за Рострами, — сказал Клодий, — полным-полно бездельников с Эсквилина и Целия — ждут не дождутся наших денежек…