Хроника времён 'царя Бориса'

Война и её разрушительный итог парализовали, свели на нет нараставшие антидудаевские настроения внутри Чечни и почти на всей территории Малого Кавказа. Возможно, она не сделала из Дудаева героя, но она может его вознести в ранг великомученика. Чечня обновила рынок политических спекуляций, ещё глубже расколола демократические силы общества, похоже, отсекла демократические течения от Президента. Егор Яковлев назвал наступающий период периодом бархатной диктатуры. Опять заговорили о скрытом, тихом, вялом перевороте.

Вряд ли надо доказывать, что уверенность Президенту в его реформаторстве придавала и поддержка цивилизованного Запада. Мировое сообщество, привыкшее к Горбачеву, долго отвыкало от своей любви к нему, но после августа 1991 года однозначно приняло Ельцина. Запоздалое признание Гайдара - "Мы переоценили помощь Запада" - больше свидетельствует о непрактичности и романтизме молодых российских реформаторов, нежели об открытом коварстве западных партнеров, которым романтизм вообще не присущ, им нужны гарантии политической стабильности. И понятие "бардак" они воспринимают не как интимное удовольствие, а как торжество неуправляемости и беспредела.

Чечня показала, что Президент может принимать жесткие и непопулярные решения. Остается открытым вопрос, сумеет ли он подтвердить свои волевые качества, овладеть ситуацией и справиться с последствиями чеченского кризиса?

Запад нам не указ - это верно. И нет большой трагедии, что прием нас в Совет Европы отложен, а на этом заседании в её состав принята Молдова. Жили без Совета Европы столько лет, проживем ещё год-два. Пока об экономических санкциях против России говорят намеками, эскизно. Но то, что выделение кредитов будет сдерживаться под разными формальными предлогами, это очевидно. О первых симптомах такого характера уже заявил Анатолий Чубайс, возглавлявший российскую делегацию в Давосе. Усложнится и практика переоформления отсрочек по долговым платежам, которые имеет Россия. Сторонники недоверия к России и более жесткого курса по отношению к ней получили реальный шанс. Думать, что он не будет использован, наивно и непродуктивно. А если учесть, что бюджет на 1995 год не предполагал резкого улучшения кредитной конъюнктуры, более того, в своих расчетах в определенной мере ориентирован на эти кредиты, то экономический рисунок чеченской проблемы обретает дополнительные краски.

В политике все имеет цену. И когда действия общественности в защиту прав человека официальной властью трактуются как негативные, то надо знать, что западный капитал, в определенной степени, замешан и на этих принципах. Как-то Сергей Филатов сказал:

- Запад сейчас определяет свое отношение к нам по двум, наиболее очевидным, параметрам: соблюдение прав человека и свобода слова. Если мы здесь споткнемся, у нас будут большие сложности.

Часто говорят, что Афганистан нас ничему не научил. Почему же, научил. Некоему необременительному восприятию международных сложностей, когда один из советников Президента, улыбаясь, журил демократов: "Что вы все шумите, Европейское совещание, Совет Европы. Куда они без нас денутся. Спокойствие в нашей стране им нужно больше, чем нам". Я слушал советника и думал - ещё минута, и он непременно скажет: "А мусульманский фактор? Вы думаете, Европа не кряхтит под его нажимом? Мы им нужны! Не поймут сейчас, поймут завтра". Нет, не сказал. Но скажет когда-нибудь позже, на следующей презентации. Говорят, что советники любят презентационные вечера. И то верно. За день в прокуренных кабинетах одуреешь. Какой же он советник без общения.

Желает того Президент или нет, но чеченский кризис изменил общественный климат в стране. Идея общественного согласия непродуктивна, если судьбу такого гражданского потрясения, как Чечня, решает узкий круг людей.

Активизация суверенных претензий в национальных республиках будет толковать власть в сторону возвращения России к территориальному делению по губернскому принципу (кстати, идея, на которой настаивает Жириновский). На сегодняшний день в Российской Федерации проживает 87 процентов русского населения и только 13-14 процентов приходится на другие национальности, проживающие хотя и компактно (как Татарстан, Башкортостан, Северный Кавказ), но даже там имеющие незначительное превышение над русскоязычным населением. Чечня способна положить начало этим тенденциям.