Хроника времён Василия Сталина

К тому же были случаи, когда эти старые самолеты не гарантировали благополучного исхода полета. Например, отлетали фонари, отлетали щетки крепления крыльевых пулеметов. А такие случаи очень редко кончаются благополучно. В данном случае все обошлось хорошо только благодаря тому, что на этих самолетах были старые и очень опытные летчики.

Вот, отец, обо мне и курсах пока все.

Отец, если будет время, то напиши хоть пару слов, это для меня самая большая радость, потому что без тебя ужасно соскучился.

Твой Вася. 4.III.41 г.».

Совершенствовать свое командирское мастерство летчик Василий отправился не один. Вместе с ним в Липецк прибыла его юная жена, Галина Бурдонская.

Молодые люди познакомились случайно — из-за общей любви к хоккею. Василий знал хоккеиста Владимира Меньшикова, а хоккеист Меньшиков — Галину Бурдонскую, да не просто знал, а еще и в женихах числился. Летом 1940-го он-то и познакомил Василия со своей невестой где-то у стадиона «Динамо», как выяснилось потом — совершенно напрасно. Лихой атакующей хватки летчика-истребителя Галя Бурдонская не выдержала и сдалась на милость победителя, как ее давний предок наполеоновский солдат Шарль Поль Бурдонэ. Раненный в заснеженных полях России, француз остался в наших краях, полюбил русскую девушку — так и пошел по Московитии род Бурдонских.

Отец Гали, Александр Сергеевич, в первую мировую отстаивал честь Российской империи, потом как-то оказался среди чекистов. Самого Дзержинского возил на легковом автомобиле. Ну а в 1940 году он уже инженер в правительственном гараже.

Сделав Гале предложение, отцу своему Василий Сталин решил ничего не говорить: суров был батюшка — поди угадай, как бы отнесся к его сердечному порыву. А 30 декабря жених после полетов встретился с невестой, по дороге с аэродрома они заехали в ЗАГС и зарегистрировали законный брак.

Только из Липецка Василий сообщил отцу о состоявшемся событии — как бы просил благословения. Иосиф Виссарионович и благословил сына правительственной депешей: «Что ты спрашиваешь у меня разрешения? Женился — черт с тобой! Жалею ее, что вышла замуж за такого дурака». Василий понял: отец согласен.

А Иосиф Сталин не только согласился. В кремлевской квартире он выделил молодым комнату, на свои деньги распорядился купить им спальный гарнитур, обитый темно-бежевым бархатом, повесить бархатные шторы на окна. И это была уже царская роскошь, в той же кремлевской квартире в спальне отца Василия стояла походная солдатская койка, жесткая, по-казарменному заправленная.

Однако Василию и Гале тот гарнитур из обычного мебельного магазина служил недолго. В мае 1941-го они вернулись в Москву, а в июне началась война. Так что обоим запомнились счастливые первые месяцы их жизни в общежитии для красных командиров, в небольшой комнатке, где охотно собирались летчики и было всегда по-молодому беззаботно и весело.

В свое время автору этих строк тоже довелось жить в этом общежитии, летать в тех краях. Неподалеку от нашего штаба еще стояли мощные самолетные ангары, сохранились аккуратно выложенные площадки из бетонных плит. Сработано все это было немцами — по Рапалльскому договору[1]. Здесь у них была летная школа. И, рассказывают, сам Генрих Геринг, будущий рейхсмаршал, главнокомандующий ВВС Германии, имел какое-то к ней отношение. Не случайно в годы второй мировой войны Липецк немцы вообще не бомбили — будто на то было указание Геринга. Может, и так: немцы народ сентиментальный. Во всяком случае, в шестидесятых годах в Липецке, неподалеку от нашей летной столовой, жила тетя Паша, которая лично знала здоровенного немца-летчика. Горазд пожрать был этот немец и ежедневно брал у тети Паши по два литра коровьего молока. А у нас в штабе уцелело кресло Геринга, которое мы ловко приспособили вместо табуретки для дежурного по части…

Так вот, в декабре сорокового Василий Сталин прервал занятия в академии, а его сокурсники продолжали обсуждать на семинарах проект Полевого устава для Красной Армии, военную доктрину, согласно которой наша авиация в первые же минуты войны наносит сокрушительный удар, а действия наземных войск в кратчайшие сроки переносятся на территорию врага. Об этом не уставали твердить специалисты всех мастей. Особенно преуспевали композиторы-песенники.

«Мы врага победим малой кровью, могучим ударом!..» — словами военной доктрины ревели молодцы из ансамблей песни и пляски, а им вторили хоровые коллективы стахановцев. И так целый день без устали черные тарелки репродукторов уговаривали любимый город спать спокойно, убаюкивали бронепоездом, который стоит на запасном пути, пропеллерами, в которых дышит «спокойствие наших границ». По заявкам начальника Главного политуправления РККА Льва Захаровича Мехлиса для войсковых частей и подразделений накручивали фантастические киноленты — «Если завтра война», «Первый удар», «Неустрашимые». Но всех переплюнул чрезвычайно популярный тогда писатель Н. Шпанов. В 1939 году вышла его книга «Первый удар. Повесть о будущей войне».