Хроники Амбера. Книги Корвина (авторский сборник)

– Вот как? Никто из нас не знал, что Отец заточил вас в темницу.

Я услышал его всхлипывания.

– Да, – ответил он спустя некоторое время, – он мне не доверял.

– Почему?

– Я рассказал ему, что придумал способ уничтожить Эмбер. Я описал ему этот мой способ, и он велел запереть меня.

– Это было не очень хорошо с его стороны, – заметил я.

– Знаю, – согласился он, – но он предоставил мне прекрасные комнаты и кучу всякого материала для работы. Только через некоторое время он перестал приходить навещать меня. Обычно он приводил с собой людей, которые показывали мне чернильные кляксы и заставляли рассказывать о них всякие истории. Это было просто здорово, Но однажды я рассказал историю, которая мне не понравилась, и гость превратился в лягушку. Король был очень сердит, когда я отказался превратить его обратно, но прошло так много времени с тех пор, как я хоть с кем-нибудь разговаривал, что я даже согласился бы сейчас снова превратить его обратно в человека, если, конечно, король этого еще хочет. Однажды…

– Как вы попали сюда, в мою камеру? – перебил я его.

– Но ведь я уже сказал тебе. Просто пришел.

– Сквозь стену???

– Ну конечно нет. Сквозь Отражение стены.

– Никто не может ходить по Отражениям в Эмбере. В Эмбере нет Отражений.

– Видишь ли… я сжульничал, – признался он.

– Как?

– Я нарисовал новую Карту и прошел сквозь нее, чтобы посмотреть, что новенького с этой стороны стены. Ох, ты!.. Я только что вспомнил, что не смогу попасть без нее обратно. Придется нарисовать другую. У тебя есть что-нибудь перекусить? И чем можно рисовать? И на чем рисуют?

– Возьмите кусок хлеба, – сказал я ему, протягивая свой скудный обед,

– и кусок сыра за компанию.

– Спасибо тебе, добрый Корвин.

И он накинулся на хлеб и сыр, как будто не ел целую вечность, а потом выпил всю мою воду без остатка.

– А теперь, если ты дашь мне перо и кусок пергамента, я вернусь к себе. Я хочу успеть дочитать одну книгу. Приятно было поговорить с тобой. Жаль, что так вышло с Эриком. Может быть, я еще наведаюсь к тебе, и мы поболтаем. Если ты увидишь своего отца, пожалуйста, передай ему, чтобы он не сердился на меня за то, что я превратил его человека в…

– У меня нет ни пера, ни пергамента, прервал я его излияния.

– Боже, – воскликнул он. – Ну это уж совсем нецивилизованно.

– Знаю. Но, с другой стороны, Эрика и нельзя назвать цивилизованным человеком.

– Ну хорошо, а что у тебя есть? Моя комната нравится мне как-то больше, чем это место. По крайней мере, там светлее.

– Вы побеседовали со мной, – сказал я, – а сейчас я хочу просить вас об услуге. Если вы выполните мою просьбу, я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы примирить вас с отцом.

– А чего тебе надо?

– Долгое время наслаждался я вашим искусством, ответил я. – И есть картина, которую мне всегда хотелось иметь только в вашем исполнении. Помните ли вы Маяк на Кабре?

– Ну конечно. Я был там много раз. Я знаю его хранителя, Жупена. Бывало, я часто играл с ним в шахматы.

– Больше всего на свете, – сказал я ему, – почти всю мою жизнь, я просто мечтал увидеть один из тех магических набросков этой серой башни, которые начертаны вашей рукой.

– Очень простой рисунок, – сказал он, и довольно приятный, не могу не согласиться. В прошлом я действительно несколько раз делал наброски этого места, но как-то никогда не доводил их до конца. Слишком увлекала другая работа. Но если хочешь, я тебе нарисую то, что помню, а потом передам.

– Нет, – ответил я. – Мне хотелось бы что-нибудь более постоянное, чтобы я все время мог держать этот рисунок перед глазами в своей камере, чтобы он утешал меня и всех других узников, которых посадят сюда после меня.

– Вполне понимаю, – ответил он. – Но на чем же мне тогда рисовать?

– У меня здесь есть стило, – сказал я (к этому времени ручка ложки здорово поистерлась и заострилась), – и мне бы хотелось, чтобы ты нарисовал эту картину на дальней стене, и я мог глядеть на нее, когда прилягу отдохнуть.

Он довольно долго молчал.

– Здесь очень плохое освещение, – заметил он наконец.

– У меня есть несколько коробков спичек, – ответил я. Я буду зажигать их по одной и держать перед вами. Если не хватит спичек, можно будет спалить даже немного соломы.

– Не могу сказать, чтобы это были идеальные условия для работы… – заворчал он.

– Знаю, – повинился я, – и заранее прошу прощения за это, великий Дворкин, но они лучшие из тех, которые я могу предложить. Картина, написанная рукой мастера, осветит мое жалкое существование и согреет меня здесь, в темнице.

Он опять ухмыльнулся.

– Хорошо. Но ты должен мне обещать, что посветишь потом еще, чтобы я мог нарисовать картинку и попасть к себе домой.

– Обещаю, – сказал я и сунул руку в карман.

У меня было три полных коробка спичек и часть четвертого. Я сунул ложку ему в руки и подвел к стене.

– Появилось ли у вас чувство инструмента? – спросил я его.

– Да это ведь заостренная ложка, верно?