Хроники Б-ска +

И вот у «Динамо» на поле появился светловолосый мальчишка Валерий Жуков. За каких-то пятнадцать минут новичок растерзал опытную защиту бежичан. С этой игры пошла слава «Жука», как его любовно называли болельщики. Маленького роста, крепкий, верткий, Жуков изменил почерк игры прежде тяжеловесного «Динамо». Почти одновременно с ним появился в «Динамо» еще один мальчишка – Эдуард Кузерин. Он пришел – и сразу стал ведущим футболистом, несмотря на возраст. Это был местный Эдуард Стрельцов. В семнадцать лет его взяли в бежицкую «Звезду», где играли такие мастера, как Белоусов, Карутин, Лапин. На взгляд многих старых болельщиков, игрока такого таланта у нас больше не появилось. Эдуард редко уходил с поля без забитого мяча. Со стороны казалось, что ему просто везло. Вот он коряво зацепил мяч почти от центра поля, и завороженный вратарь стоит и смотрит, как мяч вкатывается в его ворота. Но в том-то и дело, что это был мастер. Эдуард обладал редчайшим талантом! Жаль, конечно, что в то время не было у провинциального футбола выхода на союзную орбиту. На каждой улице тогда имелась одна или две детские команды, в зависимости от величины улицы. Игры между уличными командами велись по договору: заранее обговаривалось количество игроков, длительность таймов или максимальный счет. К этим играм готовились особо и сражались насмерть, часто такие игры кончались общими потасовками – никто не хотел уступать! На каждой улице были свои лидеры. На Васильевской – Сергей Кухарев, на Советской – Эдуард Кузерин, на Ленинской – Виктор Кузин, на Калининской – Аркадий Басин.

Когда в начале 50-х решили провести организованное первенство города среди уличных команд на стадионе «Динамо», город стал напоминать разворошенный муравейник. Игры уличных команд судили футболисты основного состава «Динамо». Заявок подали много больше, чем определял регламент. Естественно, отобрать команду «Советских» (по названию улицы) взялся сам Эдуард Кузерин. Около сотни мальчишек с Советской, Ленинской, Васильевской улиц на конкурсной основе надеялись попасть в команду под названием «Непобедимые». Те, кого отобрал Кузерин, были счастливы, многие, не попавшие в команду, утирали слезы. Но так как игроков набралось на два состава, решили играть двумя составами. Второй состав назвали «Звездочкой»… …Сколько лет прошло, но я не перестал любить футбол. Хожу на игры «Динамо», однако, глядя наших профессионалов – сосредоточенных, мрачных, я почему-то все чаще вспоминаю то послевоенное время и тот необыкновенный любительский футбол – бесшабашный, радостный, азартный, любимый футбол моего детства.

Дорогие мои учителя

О ректоре, не отчислившем ни одного студента

Свои воспоминания о преподавателях послевоенных лет славного Б-ского лесохозяйственного института (ныне БТИ) хочу начать с Григория Никитича Моисеева. Одних запоминаешь по имени-отчеству, других – по фамилии, но хоть убей, не можешь вспомнить имени. А есть люди, которые запоминаются полностью, и уже нельзя отделить или отбросить что-то: они звучат только полностью, в полном наборе. Почему так, объяснить не берусь.

Такой незабываемой личностью был директор лесохозяйственного института Григорий Никитич Моисеев – «отец родной», как называли его студенты. Что верно, то верно: был он студентам и родным отцом, и старшим товарищем, и добрым другом. Послевоенные студенты-фронтовики, жившие на одну стипендию, запросто одалживали у него деньги, а некоторые даже столовались или чаёвничали за его щедрым столом. Невысокого роста, с приветливой улыбкой на полноватом лице и вечной хитринкой в голубоватых мальчишеских глазах, он, особенно в старости, ходил, не расставаясь со своей супругой.

– Она у меня геройская женщина, – с гордостью говорил Григорий Никитич, указывая на жену. – Когда я в леспромхозе работал, бывало, снег, мороз, рабочие лес грузить по ночам отказывались после дня работы. Так она первая лезет громадные бревна ворочать. А нам уже стыдно отставать – и мы за ней!

Незадолго до кончины Моисеев вспоминал: – Я ни одного студента в жизни не исключил из института. Бывало, осудят, а я подожду, пока официальная бумага не придет. А вдруг ошибка? Выпустят человека, а я его уже исключил?!

Не каждый знает, сколько Григорий Никитич потратил сил и скольким студентам он помог. Учился после войны в институте И. Смольянинов. Отец его был репрессирован в 1937 году, сам он с 14 лет был на фронте, пришел раненым, на руках мать-инвалид и младшая сестренка. Григорий Никитич устроил его кочегаром в котельную, а затем диктором на радио. И. Смольянинов окончил институт, защитил диссертацию.

А еще был студент Майоров, который осмелился в то время доказывать, что колхозы ведут к полному разорению крестьян. Естественно, Майоров попал под колпак КГБ. Сколько потребовалось Григорию Никитичу сил, чтобы отстоять студента!