Хроники Бальтазара

– Подходи! Подходи, разглядывай! – маячил перед его глазами жестами простираемых смуглых рук выходец из жарких земель Таскарии, который, видимо, был здесь проездом. – Выбирай, что понравится! Смотри, какой клинок! А вот этот! Вот этот-то как хорош! – тараторил он, мешая Бальтазару сосредоточиться. – Ах, какой тесак! Так мясо будет рубить! Нет? Да ты не торопись, гость! Подумай! Кинжал на пояс возьми. А то, как так, такой путник и без кинжала ходит! – разглядывал он наряд некроманта. – Полдня ещё в городе побуду, присматривай поскорей да бери! Цены низкие, в таких городах мы наценок не делаем, господин. А товар хороший, сам видишь. Глядя на тебя, как в картах вижу, что в оружии такой молодой человек уж точно разбирается.

– А этот эсток в какую цену? – изучал новоявленный барон-чернокнижник красивую гарду в виде вороньего клюва, которая идеально бы подошла к застёжкам для плаща на его мундире. – Хотя нет, с двуручным будет неудобно колдовать, а вот этот фальчион ничего… Или вот, с идеально ровными кромками… Но мне бы полуторный, как был, – вздохнул он, так ничего и не выбрав, и отошёл от торговца.

А сиреневый взор вновь устремился на колодец по дороге к центральной площади. И там, с краю, он заметил волшебника в бурой мантии с золотой тесьмой по кайме плеч, с широкими, в густых складках, рукавами, напоминавшими разлитую карамель. Под ней виделась белая рубаха и красивый колдовской пояс с угловатым украшением. Посох из красного дерева венчался фигурой из взвинченных козлиных рогов молодых особей, меж которыми был зажат крупный янтарный шар.

Гродерик учил Бальтазара, что янтарь свидетельствует, вероятнее всего, о небольшой мощи чародея. Могучий волшебник поставил бы рубин, изумруд, сапфир, что-то существенное. Янтарь был для магов-бедняков, если можно так выразиться. Даже громадная жемчужина, и та смотрелась бы престижнее, не говоря уже про обсидиан или агат, впрочем, чёрными камнями свои посохи мало кто любил украшать.

По смуглой коже проще всего было предположить, что он здесь проездом, но мантия была в солярных символах Яротруска, поклоняющегося солнцу, как верховному божеству. Подобное бы в Таскарию на продажу не вывозили, там обычно молятся духам дождя и тому подобному. Да и вид у господина с посохом был определённо статный. С ним стоило потягаться силами в дуэли, даже если он не тот волшебник, которого Бальтазар разыскивал.

– Чародей! – позвал некромант его, встав на месте в боевую стойку и готовясь уже сплести пассами ладоней в районе живота какое-нибудь недоброе заклятье.

Мужчина за сорок с курчавой бородкой, примерно с ладонь, и небольшой шапкой-бояркой из бобрового меха, не обратил на путника вообще никакого внимания. Он вовсю продолжал оживлённо разговаривать с женщиной в сером платье, белёсом фартуке и ещё более светлом белоснежном платке, повязанном на голову «восьмёркой».

– Чародей! – уже громче и более грозным тембром окликнул Бальтазар главного защитника Яротруска, так как даже местный староста со всем возможным ополчением едва ли в какой-то мере превосходил бы возможности городского мага.

Но тот всё также игнорировал его присутствие, жестикулируя свободной рукой, что-то там объясняя, а по губам читать тёмный маг не мог: таким вещам научить его из всех знакомых было попросту некому. Пришлось привлекать к себе внимание более традиционным способом. Создать сверкающую чёрно-фиолетовую ауру, поднять небольшой вихрь, направив прямо на просторную мантию волшебника, чуть не сдувая с его кудрявой головы шапку. Да магией усилить громкость собственного голоса.

– ЧА-РО-ДЕЙ! – загремело вокруг так, что уже все обратили внимание на богато разодетую светловласую персону с молодым овальным лицом, сейчас источающим даже не гнев, а истинную ярость в выражении остервенелого оскала.

Судачащие меж собой женщины в косынках спешно вдвоём пробежали мимо, мальчуган с рогаткой, перестав целиться в птиц на деревьях, испуганно дал дёру. Некоторые прохожие просто остановились, покосившись на охваченного мерцающей аурой разъярённого некроманта, и наблюдали поодаль за происходящим.

– Что-то хотели? – ни капли не вздрогнув, повернулся к нему местный маг.

Большие каштановые глаза с любопытством взирали с немолодого, уже познавшего набеги морщин, продолговатого лица. Казалось, где-то за густой растительностью скрывался остроконечный подбородок. Из-под шапки, над чёрными изогнутыми бровями, торчали недлинные кудри оттенка мокрой коры. Нос был крупным, орлиным, а кожа чуть смуглее, чем у местных. Вероятнее всего, таскарец или полукровка, если родился в этих краях от кого-нибудь из переехавших в поисках лучшей доли женщин Таскарии, что теперь не редкость, с тамошними-то порядками.

Голос напоминал скрежетавший гранит под гул пустынных духовых инструментов. Слегка скрипучий, самую малость даже гнусавый, не слишком низкий, но и не так, чтобы звучал визгливо. На слух некромант охарактеризовал бы его, как неприятный. Не тот, который хотелось бы постоянно слышать в ежедневных разговорах.