Хроники Бастарда: Ив

– Я тоже был, – ответил Риган в пустоту. Ее запах снова с ним, в кармане его куртки, и это вновь причиняло боль. Помолчав, он добавил. – Счастлив.

На сиденье автомобиля Риган рухнул. Не потому что был мертвецки пьян, хотя, оставайся он человеком – а сейчас именно этого ему и хотелось, давно валялся бы в какой-нибудь сточной канаве, в мире грез. Он чувствовал себя чертовски усталым и выжатым.

Несмотря на донельзя мерзкое утро, жизнь продолжалась. Риган смотрел на женщину, спешившую по своим делам, на толстяка с собакой, тянувшего пса за собой с такой силой, что тому не то что сходить по делам, выжить бы удалось, на мамашу с ребенком, который канючил, на двух высоких джентльменов, один из которых тщетно поднимал ворот своего хлипкого плаща. Порывы ветра швыряли в лицо людям холодные дождевые капли, заставляя торопиться, подгоняя. Куда и зачем? Свои фантомные цели они видят в особом свете. Именно это заставляет их просыпаться по утрам, двигаться, спешить. Жить.

Что бы они все делали, получив в запас неограниченное количество времени и бесконечную жизнь? Риган завел машину и выехал на дорогу. Философия никогда не была его коньком, и он не собирался ничего менять. Пусть ораторствуют другие. Те, кому есть что сказать. В его случае все гораздо проще: секс, женщины, виски, иногда Дариановы поручения, будь он трижды неладен. Надо отдать ему должное, именно благодаря Древнему он до сих пор жив и не поехал крышей.

В квартире его встречала заспанная Вера. Она следовала моде, и тоже высветляла волосы, как и большинство девушек. В отличие от волос Аннабель, ее патлы такое надругательство переносили гораздо хуже. Одета она была почему-то только в его рубашку, под которой не было ничего. Разумеется, Вера не могла вспомнить, как и почему они вчера расстались, только благодарила Джулиана за то, что он не бросил ее одну в Эванс-Холле.

– Первое, о чем подумала, когда проснулась и не обнаружила тебя рядом – как ты и что с тобой. Странно, правда? – она потерла виски, пытаясь унять головную боль – вмешательство измененных в сознание редко проходит безболезненно. Старшим, говорят, удается сделать это незаметно, но ему еще расти и расти. – Как думаешь, влюбиться в тебя – хорошая идея?

Она светло улыбнулась ему, и Ригана передернуло. В воспоминаниях так на него смотрела Ив.

Он толкнул ее к стене и впился поцелуем в губы. Рубашка под пальцами жалобно треснула, ласки были скорее настойчиво-грубыми, но Вера все равно заливалась смехом, пока тот не перешел в стоны наслаждения. В миг оргазма выгнулась всем телом и тонко вскрикнула от боли, когда Риган впился зубами в ее шею, разрывая артерию. Он держал ее в руках, запоминая и конвульсивные содрогания тела, и последние удары сердца. В широко распахнутых мертвых глазах застыл вопрос и Риган выдохнул ей в губы:

– Дурацкая.

Он разжал руки, и Вера рухнула под ноги поломанной куклой. Перешагнув через нее, Эванс направился в ванную.

Опираясь руками о стены по обе стороны от зеркала, долго смотрел на собственное отражение. Ив считала измененных чудовищами, и она не ошиблась. Последние строки письма, где она просила за свою внучку, были весьма красноречивым тому подтверждением.

Зверь всегда остается зверем, и сколько бы он ни жался к ногам, в нем живет нечто гораздо более древнее, чем любовь пригревшего его человека. Инстинкты. Ив любила его, но так и не смогла ему доверять.

Пожалуй, она была права.