Хроники Богини

Голос у отца был глухим, и слова его тонули в далеком шуме морского прибоя. Но я улавливала каждое его слово с поразительной ясностью. Нет, мне было не убежать отсюда! Я, как госпожа Наминоуэ, буду заперта здесь, в Амиидо, буду помогать во время похорон, и так будет продолжаться всю мою жизнь… пока не умрет Камику. Если же узнают, что у меня родился ребенок, то, возможно, старейшина прикажет убить его. Я не сдержалась и закричала:

— Я хочу увидеться с мамочкой! Скажите ей, чтобы она пришла!

Похоже, брату все это порядком надоело, и он сердито сказал:

— Ты уже не дитя. Вон Камику, в шесть лет начала обучаться на верховную жрицу. А ты посмотри на свое счастливое детство. Довольно об этом!

Я зарыдала в голос, но отец с братом ушли, ни разу не обернувшись. Я простояла у ограды, пока не рассвело. Просто боялась вернуться на кладбище. Все произошедшее со мной: встречи с Махито, то, как мы украдкой ели остатки приношений для Камику, наша любовная связь — все показалось мне той ночью сном. В этом незнакомом мире, куда меня загнали насильно, прочная ограда представлялась мне «Знаком», навсегда преградившим путь домой. Тоска охватила меня при одной только мысли, что мы с Махито уже никогда не встретимся.

На рассвете я, преодолев страх, вернулась на площадь и зашла внутрь своего нового жилища. Крытая тростником хибарка была бедна в убранстве, мала по размеру и дышала на ладан. На покосившейся полке были аккуратно разложены ложка из раковины мраморной улитки, палочки для еды, утварь из плодов пальмового дерева, выброшенных морем на остров, и глиняная посуда. Глядя на скромный быт госпожи Наминоуэ, с которой мы никогда не встречались, слезы снова и снова текли у меня из глаз. Теперь настала моя очередь жить здесь.

Неожиданно мне захотелось узнать, как госпожа Наминоуэ выглядела, и я решительно направилась в грот. Все пространство грота до самой глубины было плотно заставлено полусгнившими гробами. Не иначе как где-то здесь покоился и младший братишка Махито. Трудно описать, но воздух здесь был тяжелым, пахло то ли сыростью, то ли гнилью. У входа стояли два свежесколоченных гроба, и я потихоньку открыла крышку более скромного. В нем лежала седая как лунь маленькая старушка. Я вскрикнула от удивления. Это была та самая старушка, которую я видела, когда первый раз несла еду для Камику. Это про нее я подумала, что встретилась с богиней. Была она как две капли воды похожа на госпожу Микура. Когда я появилась на свет, она уже была мико в Стране Тьмы.

«Посмотри на свое счастливое детство! Довольно об этом!» — всплыли в памяти слова брата. Камику нарочно не сказала мне ничего. И скорее всего она знала, что Махито и я доедаем ее пищу. Правдой было и то, что благодаря Камику детство мое было счастливым, но с другой стороны, таким ли уж оно было счастливым? Нет. Как может быть счастливым детство у «грязного существа»? Навсегда где-то в глубине души осталось у меня прикосновение пальцев госпожи Микура, когда та отдернула мою руку от Камику в день празднования ее шестилетия. Это в тот момент я простилась со своим «счастливым детством». Никто больше не заикался об этом, но наверняка многие сочувствовали и презирали меня. Раз никто не упоминал о госпоже Наминоуэ, то и ко мне все будут относиться как к «той, которой не существует». И это нельзя было назвать злым умыслом — это было гораздо большим, чем злой умысел. Я чувствовала себя как маленький черный камешек на дне морском, куда не доходят лучи солнца. Нет ничего удивительного в том, что мико, правящую дном морским, нарекли жрицей тьмы.

«Интересно, что сейчас делает Махито?» — внезапно заволновалась я. Теперь ведь Камику не будут носить пищу. Пока мужчины на острове, ей надо скорее вступить в брак, чтобы родить наследниц: верховную жрицу и жрицу тьмы. «Срок госпожи Микура закончился», — осознала я, глядя на еще один гроб. В полном одиночестве я оказалась в кромешной тьме запертой тут, среди мертвецов. Если бы на моем пути не встретился Махито, может быть, я бы так и не переживала.

Опять наступила ночь. Хотя днем я смогла открыть гробы и взглянуть на лица умерших сестер, сейчас, с наступлением темноты, я снова должна была в одиночестве бороться со своим страхом. Как только я представляла, что и госпожа Наминоуэ жила здесь совсем одна, на глаза у меня непроизвольно наворачивались слезы. Наверное, в тот вечер, когда мы встретились, она выбралась из Амиидо и тайком любовалась ночным морским пейзажем.

Ночная страна — страна усопших. И еще это страна глубокого морского дна, куда не проникают лучи солнца. Пока солнце проходит под островом, я должна молиться за усопших, ползая между камней по дну моря. Но как это делать, я не знала. Трясясь от страха в своей хибарке, я дожидалась возвращения солнца.