Хроники Братства Путников

Сгибая и ломая деревья, поднимая ураганный ветер и срывая с ветвей только начинавшую желтеть листву, по лесу вдоль железной дороги летели, шелестя черными крыльями, разношерстные демоны и падшие ангелы всех мастей и рангов, уничтожая и выжигая своим кислотным дыханием всё живое на своем пути. Вслед за поездом ползли, бежали, летели и ковыляли обглоданные и побитые жизнью умертвия и нежить рангом помладше. Они с завываниями и клекотом оборванных связок, с булькающими звуками давно прогнивших легких скользили вдоль рельсов, перепрыгивая по шпалам, цепляясь за ручки дверей своими костлявыми пальцами и наматываясь вязкой слизью на колеса вагонов. Она – их единственная цель, их жертва, и каждый из них, без исключения, был готов растерзать друг друга, чтобы добраться до нее первым. Кому-то было нужно ее тело, как физическая оболочка, а кто-то хотел завладеть всей силой и мощью ее души. Посреди этого хаоса и тьмы ярким белоснежным пятном выделялась она, Аксайя, безоружная и спокойно шедшая по крыше поезда к нужному ей вагону. Вплотную друг к другу, вдоль всего состава летели все те, кто ждал ее рождения – Архангелы и местные Божества, духи леса и элементали Стихий, Рыцари Ордена, погибшие и живущие. Даже ее собственные будущие родители, сами того не осознавая, были здесь, рядом с ней, закрывая ее своими крыльями и откидывая прочь всякого, кто посягал на их дитя. Внимательный наблюдатель, мог заметить, как тусклый свет вагонных окон выхватывал из ночной темноты картины драки; как каждый, кто высовывался из окружавшей поезд непроглядной тьмы, лишившись крыла или хвоста под острыми лезвиями архангельских мечей, без промедлений отправлялся туда, откуда пришел – в самые глубины того, что люди называют Адом.

Одному из них удалось прокрасться через приоткрытую дверь, и он уже полз, скрываемый темным густым туманом в полумраке спящего вагона к заветной двери, за которой молодой человек, окончивший курсы фельдшеров – единственный врач в поезде – с дрожащими руками готовился принимать первые в его жизни роды. Существо хотело заполучить тело еще до рождения, и, свисая над роженицей с верхней полки, тянуло свои склизкие кривые руки к ее животу, стараясь ухватиться за маленькие детские ножки.

Мощный луч фонаря разрезал мглу перед паровозом, прокладывая и расчищая путь, с шипением обжигая не успевших расступиться пред ним демонов. Но одному все же удалось увернуться, и он, исполнив фигуру высшего пилотажа, нырнул под днище паровоза, лишившись пучка длинных, черных, как смоль, перьев. Цепляясь когтистыми лапами за патрубки и шланги, вырывая их с корнем, он полз между колесами вагонов, обдирая о шпалы свои крылья и спину до костей. Но он знал: оно того стоит! Через мгновение он возник прямо перед Аксайей, и все в ужасе замерли, не решаясь что-либо предпринять. Да и что они могли сделать? Он был так близко, что она чувствовала его дыхание на своем лице. Видела, как раздувались от возбуждения его ноздри, когда он втягивал в себя воздух, стараясь понять, та ли она, кто ему нужен; как бегали его черные глаза с кроваво-красными вертикальными зрачками, будто он сам еще не верил в свою удачу. Но было уже поздно. Аксайя сделала шаг навстречу и мгновенно растворилась в воздухе, пройдя сквозь крышу вагона вниз – в купе, где тотчас же столкнулась лицом к лицу с новым непредвиденным препятствием: нежить мертвой хваткой вцепилась в беззащитное детское тельце и, извиваясь, прилагала все усилия, чтобы привести его в негодность, изуродовать до несовместимости с жизнью.

Сломанные ногти на пальцах роженицы впились в кожаную обивку сиденья, и под стук колес и свист ураганного ветра, в нестерпимой боли крика матери, на руках фельдшера безжизненно повисло маленькое обмякшее тело младенца. В тщетных попытках заставить ребенка дышать, никто не замечал ту ожесточенную битву, что шла внутри. Она продолжалась несколько долгих секунд, но от нее зависело все. Жизнь и смерть. Один на один с нежитью, которой больше нечего было терять. Тощие пальцы, завладев ее ногами, тянулись дальше по позвоночнику, чтобы полностью забрать ее себе, и Аксайе стоило немалых усилий, чтобы откинуть прочь вцепившегося в нее непрошеного гостя. И только когда ей это удалось, весь вагон с облегчением наполнился первым криком новорожденного младенца.

Свершилось слияние души и тела, и теперь никто не мог претендовать ни на одну из этих составляющих человека. Умертвиям пришлось довольствоваться останками туловища слишком резвого крылатого демона, обезглавленного Архангелом Михаилом сразу же, как только Аксайя появилась на свет. Они вмиг растерзали его гигантскую тушу, растащив по канавам и лесным оврагам, не оставив ни следа, и только несколько километров просек с поваленными деревьями и выжженная трава вдоль полотна железной дороги напоминали о ночной погоне.