Хроники будущего. Москва-2391

В Москве правительство организовало несколько серьёзных теплиц на территории бывших Черёмушек. Там, в основном, трудились бойцы спецотряда – им то не привыкать к тяжелой работе! Урожай из этих теплиц расходился по правительственным и научным столовым, что-то мы отдавали карантинным, но не очень много, они, в конце концов, могут есть и картофель фри. Поэтому помидоры, перец, огурцы, зелень всегда были в моем рационе. Я прихватывал несколько порций свежего салата с собой и вёз родителям. Они тогда отсиживались в охотничьем домике в ста километрах от Москвы, в глухой местности, еще в начале эпидемии распустив всех слуг. Мама убиралась сама, готовила, папа рубил дрова и охранял их дом. Он был небольшой в стороне от деревни Кадки, за высоким забором. Я обожал его, в детстве мне казалось, что именно так должен выглядеть домик лешего: одноэтажный из толстых круглых брусьев, с широким деревянным крыльцом, с красной крышей, а на окнах белые занавески. Не дом – терем!

Я навещал родителей каждую неделю, привозил продукты, помогал с уборкой, рассказывал новости.

Можно сказать в тот период я был кормильцем семьи. Я был тогда счастлив от того, что хоть частично смог отблагодарить своих родителей за все, что они для меня сделали. Они подарили мне бессмертие, а я помог им его сохранить.

На кануне окончания карантина я решил заехать за родителям, можно было перевозить их обратно в город. Это было вполне безопасно. Меня как всегда встретила мама. Она давно не была в салоне красоты и предпочитала теперь убирать свои прекрасные светло-русые волосы в аккуратный пучок, чтобы не были видны секущиеся кончики. Седину не могла исправить никакая «гормональная стерилизация». Но выглядела мама все равно невероятно элегантно, даже в старых джинсах и простой серо-коричневой футболке.

– Завтра заканчивается карантин! – порадовал я родителей, – жить станет проще. Многих карантинных обеспечат работой в теплицах. Я надеюсь, что и в мой отдел кто-нибудь из ребят вернется.

– Как здорово, Антон! Неужели мы сможем перевернуть и забыть эту страшную страницу? – искренне обрадовалась мама, обнимая меня. Ее улыбка всегда делала меня счастливым, сегодня она улыбалась.

– А вы уверены, что года достаточно? Не хотелось бы лишиться последних трудовых ресурсов, – по-деловому заметил отец. Он сидел в гостиной на диване и читал Достоевского, это был его любимый писатель. «Преступление и наказание» он читал мне перед сном, когда я только-только пошел в школу.

– Да, пап, я же говорил, американцы нашли записи Салана. О выведенной им болезни теперь всё известно, в том числе и инкубационный период, только как с ней бороться никто до сих пор не знает.

– Но это уже не интересно, источников заражения на Земле больше не осталось. Так что можем забыть про Салана.

– Он, кстати, умер от своего же гриппа одним из первых, – вспомнил я.

– Так ему и надо, – совсем по-детски ответила мама, – а много людей выжило в карантине?

– Все! – похвастался я.

– По нынешним временам двести тысяч человек в царстве смерти – это настоящее сокровище. Москва станет самым крупным городом Земли, – одобрил отец.

– Это точно. Мы хотели сначала всех оставшихся людей подвергнуть «гормональной стерилизации», но до лаборатории Мол не так просто добраться. Туда летает один самолет из Новой Зеландии и одни из Гуаякиля. Рейсы осуществляют верные Мол «бессмертные». А она готова принимать не более десяти человек в неделю и категорически отказывается делать скидки, не говоря уже о благотворительности, даже ради высокой цели спасения человечества. Так что мы решили отказаться от этой идеи.

– Абсурдная идея. Если все станут «бессмертными», кто работать будет! – возмутился отец.

– Да, сынок, мы так уже хотим снова нормальной жизни. Мне надоело самой мыть посуду, а твоего отца не заставишь мыть пол. Я сплю и вижу, что мы вернулись в Москву, у нас снова слуги, которые нам готовят, убирают, а мы в это время ходим на выставки, на вечеринки. Ах, скорее бы…

Вот такими были мечты моих родителей под конец карантина. Когда он закончился, как и предрекал мой отец, Москва стала самым богатым городом мира, потому что обладала самым ценным ресурсом – людьми, но рабочих рук всё равно не хватало. Однако худо-бедно, жизнь потихоньку налаживалась.

В 2160 году мы постарались организовать мировую перепись населения: людей насчитали семьсот восемьдесят шесть тысяч, «бессмертных» – тысяча двести четыре человека.