Хроники былого и грядущего (СИ)

— На самом деле Сандор боится женщин, хе-хе, потому при них он может либо дурацки шутить, либо грубо льстить, пытаясь быстрее завалить в кровать.

Она на миг прищурилась, высунув кончик языка. Потом пляшущей походкой преодолела оставшееся расстояние.

— Скорее он боится не женщин, а тебя! — произношу я, в то время как Вель со смехом бросилась в мои объятия. Крепко прижал её к себе, ощутив пряный аромат молодого женского тела, от которого даже на миг закружилась голова. Хотелось так и продолжать стоять, не разжимая рук.

Она знает. Знает, что я продумываю план, пытаясь понять, как поступить дальше. Именно здесь и сейчас, на холодной и продуваемой всеми ветрами крыше, решается судьба мира. Тут, а не в богато обставленных кабинетах, с присутствием разодетых лордов и советников. Прямо сейчас…

— Клиган просто никак не забудет ту трёпку, что я ему задала, когда он впервые начал пытаться ко мне приставать.

— То был хороший бой. После такого, тебя забоялся даже я, — наши сердца пульсируют в такт или мне это кажется?

Она пришла, чтобы утешить меня, успокоить, помочь своим присутствием.

— Ты просто восхитительно лжёшь, — пробормотала Вель, подставляя губы под поцелуй.

* * *

Золотой Зуб, взгляд со стороны

Свыше тысячи лет назад был возведён сей могучий замок и его стены смотрели на восток, на опоясанные реками земли Речных лордов. Когда Сирион Ланнистер (один из потомков союза Первых Людей и андалов, носивший титул короля и повелевавший Западными землями задолго до прихода Таргариенов), захватил его, то решил серьёзно перестроить и укрепить.

Многие потешались над такой тратой сил и средств, заявляя, что он, победивший всех врагов, не нуждается в стенах.

Сирион же, как писали летописцы, отмахнулся от их замечаний, сказав: «Никто не может победить будущее». И действительно, за последующие века «Золотой Зуб» не раз сдерживал ход истории, если не направлял его в иную сторону.

Хотя «Золотой Зуб», также иногда называемый просто «Зуб» — не самый большой замок, но определённо один из самых мощных. Он крайне эффективно преграждал дорогу из Речных земель в Западные. Замок стоял на горном перевале вдоль Речной дороги. Не даром долгое время считалось, что для захвата Запада необходимо было пройти именно через эту крепость, что почти никому и никогда не удавалось.

И если ранее это было не более чем мощным укреплением, то теперь «Золотой Зуб» был лишь одним из замков так называемой «второй цепи» — которые являются гарантом, что вторженцы, даже сумев пройти «Золотой Коготь», завязнут на следующем укреплении.

Статус пограничной зоны ушёл с этой территории, после чего здесь началось активное строительство и расселение людей. В горах добывался камень, рылись шахты, возводились деревни и посёлки, строились «Небесные Храмы», открывались таверны и бордели, вспахивались поля, рубился лес, стучали молоты по наковальням, активно ржали лошади и мычали коровы. Быт средневековья входил в свою привычную колею.

Сегодня весь ближайший народ, что собрался чуть ли не со всех окрестностей, топтался возле «Небесного Храма», расположенного возле могучей крепости. Среди этих людей, хоть и преобладали крестьяне, но большинство принадлежало к более высокому статусу: купцы, старосты ближайших деревень, кузнецы, знахари, замковые слуги, свободные стражники — элита низшего класса, которые ехали даже из других селений, лишь бы суметь попасть и посмотреть на чудо — проповедь «Небесного Клинка».

Конечно же, здесь был и ближний круг самого лорда Моустаса. Вель стояла чуть в стороне и наблюдала за всем происходящим: за толпами негромко переговаривающихся людей, на молящихся у алтарей, на тихо стоящих и ожидающих…

У мира свои обычаи. Иногда события могут доставлять удовольствие, иногда — причинять страдания, а иногда — просто разносить человека в щепки, но каким-то образом они всегда вливаются в монотонность ожидаемого.

Так много неясных происшествий! Так много моментов, вовсе не излучающих света, не обозначающих никакого поворота, вообще ни о чём не говорящих. Всю жизнь Вель чувствовала себя ребёнком, которого ведёт за руку чужой человек, проводит через толпу и направляется куда-то, куда, как она понимает, ей идти не следует. Но ребёнку слишком страшно, чтобы сопротивляться или задавать вопросы.

«Куда ты меня ведёшь?»

Блондинка осознавала, что она нашла свою судьбу. Тогда, стоя на холме, после поражения войска её народа, жизнь девушки изменилась. Теперь она перестала идти вслепую. И хоть направление по-прежнему задаёт не она, но теперь Вель сама выбрала своего проводника.

«Арвинд прав… Мы не знаем, что нами движет».

Всегда есть что-то большее. Люди, как сказал ей когда-то Арвинд, подобны монетам: у них две стороны. Когда одна из сторон видна, другая остается в тени, и хотя все люди являются и тем, и другим одновременно, они знают лишь ту сторону себя, которую видят, и те стороны других, которые видели его самого — они также способны познать лишь внутреннюю часть себя и внешнюю часть окружающих.