Хроники Чарма

Эта спальня мало отличалась от остальных в этом поместье. Большая двуспальная кровать с балдахином, письменный стол, зеркало и камин, на котором стояло множество фоторамок – снимки с семьей и друзьями.

– Надеюсь, потому что больше у меня нет никаких идей.

– Здесь нет моего отца, – задумчиво прошептала Гринфайер, смотря на фотографии.

– Когда они познакомились, Шерман уже не жил здесь, – Роджер выглянул из-за плеча возлюбленной. – У них есть совместные кадры. Просто они не здесь.

Парень подошел к кровати и поднял с нее старый фотоальбом с кольцами, демонстрируя его своей возлюбленной.

– Что это? – Мэдди с интересом разглядывала различные закорючки, красовавшиеся на обложке книги.

– Кое-что, принадлежавшее Шерману, – Роджер сел на постель. – Наши родители всегда были нечто большим, чем просто друзьям, ты же замечала это?

– Они ближе, чем кто-либо, кого я когда-либо встречала, – согласилась девушка, присаживаясь рядом.

– Они зовут себя названой семьей, – парень улыбнулся. – Шерман завел этот альбом, когда был еще совсем юным. Эти подписи – наших родителей. Всех, кто входит в это «избранное сообщество».

Мэделин провела рукой по надписям. Их было много. Некоторые из них появились уже после смерти владельца – там красовались инициалы Саймона Редлока, Каспера Блэкуолла, Маргарет Блум и Найджела Паттерсона.

– Твоя мама рассказала тебе об этом?

– Нет, я просто всегда был любопытным ребенком, – Роджер усмехнулся. – Кажется, для них это что-то совсем личное. Поэтому альбом хранится здесь. Иногда они достают его во время своих званых вечеров.

Парень открыл книгу на случайной странице – выпускной Натаниэля Гринфайера и Софии Паттерсон.

– Богиня, это же мама с папой, – Мэдди с восторгом разглядывала наряды родителей. – Дядя Феликс и дядя Бен… А это…

Слегка помятый снимок, испачканный кровью.

– Софи, верно. Но я не знаю, кто сделал это фото и почему оно…

– Мэттью Блум, – перебила возлюбленного девушка. – Он сделал это фото.

– Откуда ты знаешь?

– Любимая история Сони, которую ей рассказывала мама. Как ее дядя спас всех с выпускного бала… Ты должен показать ей это.

Редлок замялся:

– Я не должен был это показывать даже тебе.

– Она живет этими историями! – не унималась колдунья. – Ловит каждое слово о Мэттью и Софии.

– Это не принадлежит мне, – Роджер настаивал на своем.

– Почему наши родители нам этого не показывали, – возмущалась колдунья, перелистывая странички. – Это несправедливо.

– Они же не скрывают от нас фото своей молодости и различные истории. Но это несколько другое… Это как личный дневник.

– Но здесь люди, которых бы мы тоже хотели знать!

– Вот именно, что для нас это люди, которых бы мы хотели знать, а для них – боль, с которой они живут всю жизнь.

Гринфайер печально вздохнула, убирая за уши розовые пряди:

– Я знаю. Ты прав. Я просто хочу… чтобы это не было болью, – она пожала плечами.

Редлок приобнял колдунью за талию и поцеловал ее в висок.

– Ладно, – Мэделин взяла себя в руки. – Что ты намерен делать?

– Надеюсь найти здесь что-то, снятое в этой комнате.

– Ставлю на то, что он фотографировался с моей тетушкой Тесс.

Она листала с конца – самые последние кадры представляли собой рождения детей и свадебные празднования. В начале было куда больше снимков с неформальных сборищ или же вовсе личные фото. Как Мэдди и думала, одна из страниц была полностью посвящена Шерману Редлоку и Контессе Блэкуолл. Поцелуи, объятия… Искренние чувства.

– Они… – губы колдуньи дрожали, – выглядят такими счастливыми.

– Они были счастливы, – подтвердил Роджер.

– Не так уж и долго, – она нахмурилась, а затем постучала пальцем по одному из снимков. – Вот этот. Сделан у зеркала.

Редлок проследил за взором собеседницы:

– Правда.

Парень достал фото из альбома и пошел к тому самому месту, буквально вписав его в архитектуру комнаты. Нужно было сосредоточиться, чтобы погружение начало работать. Роджер был способным колдуном, но, на самом деле, не так уж и часто практиковал эту силу.

Радостные лица Шермана и Контессы не вызывали у него какой-либо горечи. Он всегда относился к этому проще, чем другие – жалеть надо живых, а не мертвых. Ему было жаль свою мать, потерявшую самого близкого человека. И всех других чарокровных и простокровных, чьи дорогие люди погибли на войне и вне ее.

Колдун пытался представить смех этой парочки. То, как он звучит. Как Тесса отталкивает Шермана, который пытается обнять ее за талию. Как он утыкается в ее шею. Как она морщится. Что еще они делали в этот день? Валялись на кровати? Вероятнее всего. Целовались? Определенно. Наверно у них был выходной, или они взяли отгул.

Наконец-то снимок начал расплываться перед глазами Роджера, а вслед за ним – и вся комната. Мгновением позже все будто бы закружилось, а вокруг появилось множество силуэтов – разных людей из разного времени. Нужно было продолжать концентрироваться на том самом дне. Поцелуи. Объятия. Кадр. Поцелуи. Объятия. Кадр.

– Скажи «сыр», – промолвил Шерман, щелкнув затвором камеры.