Хроники Чарма

– О, ты думал обо мне все это время? – саркастично промолвил Гринфайер, прижимая ладонь к груди. – Как приятно.

Преступник толкнул его в спину, заставляя ускорить шаг.

– Ну, что я могу сказать… За решеткой у тебя очень много времени, чтобы думать о подобных вещах.

– Даже представлять не хочу.

– Частенько размышляю о твоей прекрасной матушке, – Мо был уверен, что эта тема заденет его собеседника, а потому выглядел крайне удовлетворенным.

Натаниэль напрягся, но это было сложно заметить со стороны.

– Бросила сыночка на произвол судьбы ради могущества. Неприятно, наверно?

– Не знаю, – спокойно ответил Нейт. – Нужно спросить об этом у ее сына.

Смит тут же рассмеялся:

– Пытаешься сделать вид, что тебя это никоим образом не касается? Ну-ну. Так, поди, легче, когда вспоминаешь, как вонзил нож ей в грудь?

– Я не за решеткой, – все так же безэмоционально говорил мужчина, – у меня нет времени думать о таких вещах.

– А о чем тогда думаешь? Как папаша закрыл тебя своим телом? Он успел сказать тебе что-нибудь напоследок?

– Мой отец умер задолго до того, как я оказался в Чарме.

Амос захохотал с новой силой. Даже слегка запрокинул голову.

– Ты действительно просто потрясающий экземпляр. Столько неуважения. Я даже слегка сочувствую Доминику.

– Уверен, что ему совершенно не сдалась твоя жалость.

– Как считаешь, будь у него возможность все переиграть – он бы стал спасать такого неблагодарного подонка?

Натаниэль был настолько сильно утомлен, что просто проигнорировал вопрос своего надзирателя и продолжил идти молча. Атмосфера в парке была крайне умиротворяющей – Гринфайер не чувствовал и капли волнения, будучи в заложниках. Серьезно, после всего того, что ему пришлось пережить, это казалось таким пустяком, что не стоило и пары его нервных клеток. Он лишь не переставая размышлял о том, какой план спасения решат реализовать его друзья, и как ему придется в него включиться. Вариантов было так много, что голова шла кругом.

– Эй, слышишь, перворожденный, – Мо, по всей видимости, и минуты не мог продержаться без разговоров. – Что это за место-то?

– В клетке совсем соскучился без болтовни? – хмыкнул Нейт.

– Не дерзи, – мужчина вновь толкнул его.

– Какая тебе разница? Ты попросил выбрать место, в котором я почти не бывал. Это именно такое место.

– Твой город?

– Мой.

– Не было, что ли, местечка подальше?

– Это тебе не магазин одежды, – фыркнул Гринфайер, – довольствуйся тем, что предложили.

– Подружку сюда водил? – не унимался преступник. – Или заблудился?

– Мне обязательно отвечать на твои вопросы?

– Ну, если не хочешь почувствовать внутри себя пару сантиметров стекла.

– О, продолжай, люблю грязные разговорчики, – наигранно ответил мужчина.

Смит усмехнулся:

– Давай, рассказывай. Облегчи душу. Вдруг это последнее, что ты сделаешь в своей жизни.

– Хорошо, я расскажу, – Натаниэль задумчиво глядел на небо. – А взамен ты тоже ответишь на какой-нибудь личный вопрос.

– Смотри-ка, прямо настоящее свидание, – подыграл ему Амос. – Договорились.

– Меня сюда привели родители. В этом парке у них было первое свидание. Отец решил устроить маме сюрприз на годовщину. Это было за пару месяцев до их смерти.

– Устроили пикник?

– Да, конечно, – колдун бросил взгляд на семьи, расположившиеся на покрывалах.

– Звучит миленько.

– Теперь твоя очередь.

– Валяй.

– Тебя твои родители не любили? – спокойно поинтересовался Гринфайер. – Или в академии над тобой издевались? Девушка отвергла? Отчего ты такой злобный?

Смит не мог сдержать смеха:

– А ты чего такой герой? Вечно прыгаешь в самое пекло. Пытаешься всех спасти.

– В числе твоих компаньонов были куда более достойные представители человечества. В чем твоя проблема?

– Более достойные? Кого это ты имеешь в виду? Красавицу Эйлин, которая не упускала возможности подкрасться со спины? Или милашку Люциана, слетевшего с катушек?

– Было и много других.

– Имеешь в виду слабаков? Неудивительно, что ты считаешь их более достойными. Видишь в них родственные души?

Натаниэль не выглядел задетым данным комментарием, но его голос был тверд:

– Я перворожденный.

– Самый слабый из них, – уточнил Амос. – Разве я не прав? Конечно, может быть, малютка Люциана был бы еще слабее, но этого мы никогда не узнаем.

– Быть самым слабым перворожденным не худшая доля. Самая сильная, например, все равно умерла.

– Контесса? – Смит ностальгически улыбнулся. – У нее был огромный потенциал.

– Так ты будешь отвечать на вопрос? Или и здесь увильнешь?

– Вам, добрякам, всегда нужны какие-то причины. Вы настолько слащавые, что пытаетесь найти что-то хорошее даже в самом ужасном и мерзком создании…

– Как самокритично.

– Суть в том, – мужчина оскалился, – что иногда мы просто такие, какие мы есть.

– У каждого есть причины на то, чтобы быть такими, какие они есть.

– Вот-вот, а я о чем? Все никак не уймешься. Смирись, ты не найдешь никаких травматичных событий в моем прошлом.

– У меня всегда есть надежда.

– Шагай давай, – Мо в очередной раз подтолкнул своего спутника.

– Прости, что ты сказала?