Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза

Ох и страшно же он голосил! Ничего подобного мне еще не доводилось слышать, а ведь раненые способны на самые дикие звуки – поверить невозможно, что человеческое горло способно их издавать.

Припадок длился лишь несколько секунд, и после очередного неистового рывка Одноглазый затих, не приходя в сознание.

– Что с ним сейчас, Костоправ?

– Не знаю. Может, выбился из сил.

– Угости-ка Одноглазого его собственным супчиком, – предложил кто-то. – Это ему не повредит.

Принесли оловянную чашку, я велел усадить колдуна и с трудом перелил ее содержимое ему в рот. Одноглазый моментально очухался.

– Отравить меня вздумали? Фу! Это что за гадость? Кипяченая жижа из сточной канавы?

– Твое снадобье.

– Ну, что скажешь? – вмешался Эльмо.

Одноглазый сплюнул, схватил ближайший мех с вином, надолго присосался, прополоскал рот и еще раз сплюнул.

– Душелов зашевелился, вот что скажу. Уф! Бедняга Гоблин, представляю, как ему досталось…

Мое сердце стало пропускать каждый третий удар, в желудке появилось гнездо шершней. Сперва Хромой, теперь Душелов.

– И чего надо Душелову? – спросил Эльмо.

Он тоже нервничал, что бывало с ним нечасто.

– Услышал, что Хромой разбушевался, и захотел выяснить, в чем дело. Сперва связался с Гоблином, но тот знал лишь, что мы поехали сюда. Тогда Душелов забрался ко мне в башку.

– И его поразило, сколько там пустого места. Теперь он знает все, что известно тебе?

– Да. – Одноглазого это обстоятельство явно не радовало.

– Ну? – произнес Эльмо, выждав несколько секунд.

– Что «ну»? – Колдун спрятал ухмылку, поднеся ко рту мех с вином.

– Проклятье! Что он сказал-то?

Одноглазый хихикнул:

– Сказал, что в целом одобряет наши действия. Плохо только, что мы себя ведем как быки в период гона. Поэтому нам будет оказана помощь.

– Какая именно? – Эльмо говорил таким тоном, словно знал, что ситуация вышла из-под контроля, только не мог понять, когда именно.

– Он к нам кое-кого послал.

Эльмо расслабился. Я тоже решил, что можно не волноваться, пока сам Душелов держится далеко от нас.

– И скоро этот кое-кто будет здесь? – спросил я.

– Может, скорее, чем нам хотелось бы, – пробормотал Эльмо. – Оставь-ка вино, Одноглазый. Тебе нужно следить за Зуадом.

Колдун что-то проворчал и погрузился в легкий транс, – это означало, что он мысленно где-то шарит. Так он сидел довольно долго.

– Ну, какие новости? – прорычал Эльмо, когда Одноглазый вышел из транса.

Все это время он озирался, словно ждал, что перед ним прямо из воздуха вынырнет Душелов.

– Не дергайся. Зуада спрятали в полуподвале примерно в миле отсюда.

Эльмо не находил себе места, словно мальчик, которому отчаянно хочется писать.

– Да что с тобой? – не выдержал я.

– Скверное предчувствие, Костоправ. Самое обыкновенное скверное предчувствие. – Его бегающие глаза внезапно замерли. – И я прав. Проклятье! Как же я прав!

Он казался высотой с дом и шириной в половину дома. Облаченный в нечто ярко-красное, выцветшее, побитое молью и потрепанное, он перемещался по улице странным образом – то рывками, то медленно. Жесткие седые волосы стояли дыбом. Густой куст всклокоченной и заляпанной грязью бороды почти целиком скрывал лицо. Мертвенно-бледная рука, сплошь в печеночных пятнах, сжимала посох такой красоты, что прикосновение владельца как будто оскверняло его. Посох имел форму женской фигуры, чрезвычайно вытянутой в длину, зато безупречной во всех прочих отношениях.

– Говорят, во времена Владычества это была реальная женщина, которая его обманула, – прошептал кто-то.

Если и в самом деле было так, то женщину не стоит винить, – достаточно получше приглядеться к Меняющему Облик.

Меняющий – самый близкий союзник Душелова среди Взятых. Его ненависть к Хромому гораздо сильнее, чем у нашего патрона.

Подойдя к нам на несколько футов, он остановился. Глаза пылали безумным огнем, заглянуть в них было не просто страшно – невозможно. Мне и сейчас не вспомнить, какого они цвета. Хронологически он был первым королем-волшебником, которого Властелин и его Госпожа соблазнили, подчинили, а потом и поработили.

Одноглазый, весь дрожа, шагнул ему навстречу.

– Я колдун, – сказал он.

– Ловец мне говорил. – Голос Меняющего был слишком низким, раскатистым и громким даже для человека его размеров. – Докладывай.

– Я выследил Зуада. Это все.

Меняющий вновь обвел нас взглядом. Кое-кто побледнел, и великан улыбнулся сквозь заросли на лице.

В отдалении, где улица изгибалась, уже собралась кучка городских зевак. Веслу пока не доводилось видеть никого из великих слуг Госпожи, так что сегодня городу повезло: его осчастливили своим присутствием сразу двое, причем самых чокнутых.

Взгляд Меняющего коснулся меня, и на мгновение я ощутил холодное презрение Взятого. Я был лишь букашкой у него под ногами.

Вскоре он отыскал того, кто был ему нужен. Гигант двинулся вперед. Мы расступились, как расступаются в зоопарке павианы перед вожаком стаи. Меняющий несколько минут разглядывал Ворона, потом пожал огромными плечами и вдруг коснулся торцами своего посоха груди раненого.