Хроники Черного Отряда. Книги Мертвых

Теперь я пишу Анналы. Надо же продолжать это дело – а кто еще для него годен, кроме меня? Хотя звание летописца не присваивалось мне официально.

Но ведь прецедент существует.

Книги надо писать. Истина должна быть увековечена, даже если судьба распорядится так, что ни один человек не прочтет начертанных мною слов. Анналы – душа Черного Отряда. Они напоминают о том, кто мы есть. И кем были. О том, что мы продолжаем существовать. И что никакое вероломство – а мы не в первый раз сталкиваемся с ним – не высосет из нас всей крови до последней капли.

Нас больше нет на свете. Об этом твердит Протектор. Ей с жаром вторит Радиша. Могаба, могущественный генерал, увешанный бесчисленными наградами за грязные дела, глумится над нашей памятью и плюет на наше имя. Люди на улицах говорят, что мы – всего лишь преследующие их злые воспоминания. Но только Душелов не озирается то и дело по сторонам и не чувствует, как нечто загадочно-опасное набирает силу.

Мы упрямые призраки. Мы не отступимся, не прекратим охоту. Уже много лет мы сидим тихо, как мыши, но враги боятся нас. Оттого что наше имя произносится шепотом, их вина не становится меньше.

Они и должны бояться.

Каждый день где-нибудь в Таглиосе на стене появляются слова, написанные мелом, или краской, или даже кровью животного. Просто мягкое напоминание: «Воды спят».

Все знают смысл этих слов. И еле слышно повторяют их, понимая, что где-то затаился враг, не ведающий покоя, как ток подземной реки. Этот враг когда-нибудь выберется из своей могилы и нанесет удар тем, кто сделал ставку на предательство. Они знают, что нет силы, способной это предотвратить. Их предупреждали десять тысяч раз, но они все же поддались искушению. И теперь никакое зло не сможет защитить их.

Могаба боится.

Радиша боится.

Плетеный Лебедь боится так сильно, что у него все валится из рук. В точности как у колдуна Копченого, которого он сам когда-то изводил, обвиняя в трусости. Лебедь познакомился с Отрядом еще на севере, задолго до того, как здешний люд понял, что мы нечто большее, чем мрачное напоминание о древнем ужасе. И с годами страх Лебедя нисколько не ослабел.

Боится Пурохита Друпада.

Боится главный инспектор учета Гокле.

Не боится только Протектор. Душелов вообще ничего не боится. Ей сам черт не брат, она смеется в лицо любой опасности. Она будет смеяться и отпускать шуточки даже на костре.

Это бесстрашие заставляет ее приспешников тревожиться еще пуще. Они знают: случись беда, Душелов погонит их перед собой, прямо в скрежещущие челюсти рока.

Время от времени на стенах будет появляться и другое сообщение, куда конкретнее первого: «Их дни сочтены».

Я каждый день бываю на улицах. Иду на работу, подслушиваю, подсматриваю, ловлю слухи или распускаю собственные в безликой толпе завсегдатаев Чор-Багана, Воровского сада, который даже серые пока не смогли уничтожить. Прежде я маскировалась под шлюху, но это, как оказалось, слишком опасно. Здесь хватает людей, по сравнению с которыми Протектор – сущий образец здравомыслия. Миру исключительно повезло, что судьба не дает этим извращенцам достаточной власти, а то бы они с удовольствием вывернули наизнанку свои психозы.

Обычно я выгляжу как парень, и к этой личине давным-давно успела привыкнуть. С тех пор как отбушевали войны, молодых бродяг кругом полно.

Чем нелепее новый слух, тем быстрее он разлетается за пределы Чор-Багана и тем сильнее терзает нервы врагу. В Таглиосе должна всегда царить атмосфера мрачного ожидания. И наша задача – неустанно поддерживать ее соответствующими предзнаменованиями и пророчествами.

Время от времени, в моменты просветления, Протектор устраивает охоту на нас, но пыла ей хватает ненадолго. Она не способна сосредоточиться на чем-то одном. Да и с чего бы ей беспокоиться? Нас больше нет, мы мертвы. Душелов сама заявила об этом – значит, так оно и есть. Как Протектор, она является единственным законодателем реальности на всей территории Таглиосской империи.

Но!

Воды спят.

3

Сейчас Отряд держится на женщине, которая формально никогда не входила в него. Кы Сари – ведунья и жена того, кто до меня вел Анналы, Мургена знаменосца. Умная женщина с волей, подобной отточенному клинку. С ней считаются Гоблин и Одноглазый. Запугать ее невозможно, это никогда не удавалось даже лукавому старику, дядюшке Дою. Она боится Протектора, Радиши и серых не больше, чем капусты на грядке. Злоба отъявленных негодяев, таких как служители смертоносного культа обманников с их мессией Дщерью Ночи и богиней Киной, тоже Сари нипочем. Она заглянула в самое сердце Тьмы, чьи тайны больше не внушают ей страха.

Только одно существо на свете заставляет Сари трепетать. Это ее мать Кы Гота, воплощенное недовольство всем и вся. Горестные жалобы и упреки этой бабищи несут в себе такой мощный заряд, что поневоле задумаешься, уж не аватар ли она некоего капризного древнего божества, пока еще неизвестного людям.

Никто не жалует Кы Готу, за исключением Одноглазого. Но даже он за глаза величает ее Троллихой.