Хроники Червонной Руси

– Без пользы то, князь! – крикнул ему Боян. – Не управиться тебе со всеми нами! Отдай-ка лучше сабельку вострую!

Сильной дланью ухватил он Володаря за запястье. Князь вырвался, но до оружия добраться уже не успел. Единственное, что смог, так это что было силы врезать Бояну по умильной масленой роже. Ударил так, что охнул песнетворец и рухнул на пол, к его ногам. Зато другие вороги тотчас заломили Володарю руки, связали их сзади грубой впившейся в кожу верёвкой, вытолкали вниз с лестницы в сени, затем поволокли на крыльцо, где уже отчаянно извивался и громко хрипел связанный Давид.

В гриднице схватили и заперли тех немногих, которые остались верны своим князьям.

Ворота крепости были широко открыты. Подол и торжище заполнила толпа народа. Из моноксила136 легко выпрыгнул сверкающий чешуйчатой катафрактой137, весь залитый солнечным светом, горделивый князь Олег. Его тотчас подхватили, торжественно усадили на огромный червленый щит и торжественно понесли к воротам.

Следом ехали несколько вельмож в одеяниях из аксамита и вчерашние гости-купцы, ныне все в кольчугах и при оружии.

Понял Володарь, что обхитрили их с Давидом, что прав он был, когда понимал с горечью, что трудно им здесь, в далёком от Руси приморском городе, пустить корни.

От Олега можно было ждать самого худшего. Рядом скулил, изрыгал проклятия и жаловался Игоревич. Он то горевал об утерянном серебре, то грозил карой страшной охраняющим их ратникам, то сокрушался о своей несчастной участи изгоя. Потом вдруг успокоился, лишь вздыхал тяжко, глядел на стражей своих с ненавистью да повторял из раза в раз привычное своё «Такое дело!».

Володарь старался держаться хладнокровно, даже когда рассвирепевший Боян дважды ударил его ногой в живот, лишь процедил сквозь зубы:

– Мразь ты! И песни твои поганские138, для тупой толпы!

Такого знаменитый певец стерпеть не мог. Если бы не трое Олеговых людей, оттащивших его прочь, наверняка двумя ударами Володарь бы не отделался…

Олег, пепельноволосый и светлоглазый, держа в руках снятый шелом, с важным видом въезжал в детинец, сидя на щите.

– Слава князю Олегу! – неслось со всех сторон. Люди вдоль дороги подбрасывали в воздух шапки.

Олега Володарь видел в последний раз во Владимире семь лет назад. Тогда молодой, стройный юноша, Святославич заметно раздался в плечах, возмужал, заматерел.

«Его здесь любили и любят. Мы же – чужаки, на хазарскую хитрость только полагались». – На душе у Володаря стало муторно, гадко, противно до жути.

Вот и касоги прискакали, и ясы. Долгой вереницей, на горячих конях, шумные, в бараньих шапках, в бурках поверх броней, галдя, въезжали они в ворота. За ясами вослед рысили половцы, на дороге мелькали их лубяные аварские шеломы139. Гортанные крики, гиканье наполнили подворье. Столпилось ратного люду здесь столько, что и яблоку негде было упасть.

Опираясь на услужливо подставленное плечо гридня, князь Олег бодро спрыгнул со щита наземь. Вот взор его упал на пленённых родичей. Усмешка пробежала по смуглому загорелому лицу.

– Что, не ждали, вороги?! – прогрохотал он. – А я вот он! Своё пришёл воротить!

Некий яйцеголовый, наголо обритый ромейский вельможа в аксамитовой хламиде и с золотым протезом на месте носа подошёл к Олегу и зашептал ему что-то на ухо. Олег задумчиво покрутил перстом вислый ус. Затем вскинул голову, внезапно громко расхохотался, стукнул себя по облитой шёлком коленке, сказал громко:

– А что, прав ты, Татикий! Тако и содею! Отпущу Давидку с Володарем на все четыре стороны! Пускай на Русь отъезжают, столы себе ищут, ратятся! Стрыю моему Всеволоду то во зло! Он ить мя руками хазарскими в ссылку отправил! Ворог! Ну да ничё! Поквитаемся, придёт срок! А хазар-от не пощажу! Эй, други мои верные! Мечники добрые, с конца копья вскормленные! Ступайте в хазарскую слободу! Иссеките торгашей и предателей! Вениамина – схватить и ко мне! И Халдея сыщите – он сему делу лихому потатчик!

Взмыли дружно на коней Олеговы мечники, галопом понеслись в сторону хазарской слободы. Вскоре из-за крепостной стены вырвался, взвился в сапфировое небо столб огня.

Горели дома хазар. Обступив со всех сторон конец140, творили приспешники Олега кровавую расправу.

– Князь! Почто потакаешь такому злу? – не выдержав, хмуро вопросил Володарь.

– Молчал бы уж! – раздался из толпы гневный окрик Бояна.

– Почто жгу и разор чиню?! – Олег подошёл к Володарю вплотную. – А ты бы помыкался четыре лета на чужбине, в ссылке на острове помаялся б! Постелился б после в поклонах у базилевса на приёмах! Польстил бы, в ногах ползая! Вот тогда б разумел мя!

– Ромейским золотом, выходит, стол купил? – Володарь усмехнулся.

Олег гневно топнул ногой.

– Не смей! – заорал он. – Изгой! Ты поглянь, как встречают мя тут! Тя, верно, тако не встретили! Нощью тёмною вы делишки свои вершили! И крепость захватили, и Ратиборову чадь141 осилили, и посадника самого в полон взяли! Что, не так?! А я – я в открытую! И говорю те, что обид и зла на вас с Давидкою не держу! Но чтоб на Тмутаракань боле не зарились! Ясно вам?!

– Куда ясней, – пробормотал Володарь.