Хроники Червонной Руси

— В прошлом году, о достопочтимые князья, Господь избавил нас от опасного врага — князя Олега. Он сильно притеснял хазарскую общину города, имея дружбу с дикими горцами — касогами[69] и аланами[70]. И с половцами[71] он тоже дружил. Душил налогами, мешал торговле. Места наши в городском совете заняли коварные греки и хитрые армяне. Мы оказали важную услугу киевскому князю Всеволоду…

— Схватили и выдали Олега ромеям! — воскликнул Василько. — Вельми коварное дело сотворили вы!

Халдей досадливо поморщился, немного покоробленный прямотой младшего Ростиславича. Впрочем, спустя мгновения лицо его приняло прежнее печальное выражение, и он продолжил тем же сладким голосом:

— На место Олега князь Всеволод прислал в Таматарху не князя даже — боярина Ратибора. И продолжил он творить прежние притеснения… Мешает торговле… Душит налогами ремесленников… Запрещает продажу рабов на невольничьи рынки… Меня послали на Русь просить кого-нибудь из вас, о добрые и справедливые князья, на княжение в славный наш город. Хазарская община даст вам немало серебра для найма хороших воинов. Хазары помнят, как добр и справедлив был к ним ваш покойный отец.

Халдей скромно потупил взор, ожидая ответа.

В разговор вмешался Давид Игоревич.

— Такое дело! Вначале Халдей ко мне явился. Я бы с готовностью принял его предложение, но… — Он развёл руками. — Туровская земля, в которой я обретаюсь, бедна людьми. Мне одному не возмочь… Такое дело… Помочники надобны… Такое дело.

— Мы должны подумать! — едва ли не хором ответили ему двое старших братьев.

— Дай время. Всё не столь просто, — добавил уже один Володарь.

…Гостей Ростиславичи отправили отдыхать после долгой, утомительной дороги, сами же весь вечер провели в горнице.

— В Тмутаракани погиб наш отец, помните о том, — сомневался Рюрик. — Опасно там. Меж греков, иудеев хазарских, касогов. Все они — вороги. Наших, славян, живёт там немного.

— Однако наш отец всё же уехал туда. Он был чуть постарше нас и он был неглуп. Что подвигло его бросить, почитай, во Владимире нашу мать и нас малых? Верно, мечтал о дедовских подвигах. Или о богатстве? — рассуждал Володарь. — Не проникнуть нам в строй его мыслей.

— Бают, гречанкой одной он увлёкся. Красавица была, — вставил Василько.

— Была… И есть… Кажется, её имя — Таисия. До сих пор живёт в Тмутаракани. — Володарь усмехнулся. — Хотел бы я на неё поглядеть. Что за жёнка?

— Отвлеклись мы, братья! — строго одёрнул его Рюрик. — Не прелести греческих блудниц обсуждаем тут! Опасное дело Давид с Халдеем нам предложили. В иной час отверг бы его сразу! Но ныне… Уделов у нас нет… Ярополк едва в поруб нас гнить не бросил! Сребра нет, чтоб ратников нанять и супротив него воевать. Что остаётся?

— Вызвать гнев дядьки Всеволода? Ратибор — его боярин. — Володарь с сомнением качнул головой. — Не стало б хуже нам… От Ярополка ещё можно отбиться, но с князем Киевским иметь вражду совсем нет охоты.

— А он дал нам волости?! — неожиданно зло выпалил, скрипнув зубами, Рюрик. — Ни села! Вот и приходится самим столы добывать!

— Оно так. Надежду имею, если помогут хазары сребром, сыщем добрых ратников. Сильная дружина — сильный князь. Так всегда было и будет на Руси. К тому же князь Всеволод погряз в которах[72] с полоцким Всеславом и с вятичами[73], не до Тмутаракани ему ныне, — продолжал рассуждать Володарь. — И потом, Тмутаракань далеко от Киева. Как говорится: тянуться — рук не хватит.

— На то, верно, и надеются Игоревич с Халдеем, — добавил Василько.

— Вот что, братия, — заключил, встав с лавки и стукнув ладонями по столу, Рюрик. — Думаю, так содеем. Всем нам в Тмутаракани делать нечего. Один из нас туда пойдёт, с Давидом вместях. Полагаю, ты, Володарь, иди. Разума у тя поболее, чем у нас с Васильком. Мы же в Угры покуда отъедем. Станем потихоньку ратников набирать, чтоб отнять у Ярополка волости. У дядьки, короля Ласло, у матушки нашей Ланки сребра попросим.

— Надо бы испросить совета у боярина Вышаты. Был он с отцом нашим в Тмутаракани, — ворвался в речь Рюрика Василько. — Он бы нам помог.

— Не время, Василько, — вздохнул Володарь. — Опасно и нам соваться во Владимир, и ему нельзя в Перемышле появляться. Всюду ищейки Ярополковы снуют. Содеем, как Рюрик говорит. Поеду я в Тмутаракань с Давидом. А как и что дальше, поглядим.

— Токмо сторожко ты тамо будь, брате. Вон отец-то наш… — Василько не договорил. Слёзы стояли в его светлых голубых глазах.

Прослезился и Володарь, заключив младшего брата в крепкие объятия.

…Утром Ростиславичи объявили о своём решении Давиду с Халдеем.

— Такое дело! Думаю, за зиму соберём на хазарское серебро дружины. И ладьи в Малом Галиче[74] строить почнём, якобы для торгу. В апреле, как снег стает, пойдём водою в Тмутаракань, — предложил Игоревич.

Братья согласно закивали головами.

По городам Червенщины поскакали верные Ростиславичам тайные гонцы — набирать желающих в войско.

ГЛАВА 8