Хроники Дебила. Свиток 1. Волшебный Меч

Позже мы наскоро поели «демонского» мяса… Увы, не все. Из семи бойцов Мсоя в живых осталось только четверо. И из них трое, в том числе и сам Мсой, получили ранения. Еще верблюжатники умудрились прикончить парочку носильщиков, тоже ринувшихся в битву, и еще троих поранить. Я тоже был раненым. Оказалось, что копье супостата оставило изрядную борозду у меня на спине. И если в пылу битвы я этого почти не почувствовал, то, после того как моя кровь очистилась от адреналина, рана начала жутко болеть. Так что особой радости от восхвалений и победы я не чувствовал.

Но сама битва казалась мелкой неприятностью по сравнению с тем, что началось после нее. Меня назначили главным доктором. Меня!

Ортай с учениками, оттащив в сторону тела наших убитых, совершал над ними какие-то погребальные обряды. Как и степняки, горцы тела не закапывали. Их оттаскивали на скалы и сажали лицом на запад, снарядив в последний путь. Как и у нас, мертвец оставлял на себе все свои украшения, поскольку амулеты и талисманы в стране духов принесут ему куда больше пользы, чем оружие или мотыга… Впрочем, и земное оружие, и инструменты в загробном мире были не лишними – воинам оставили по кинжалу и копью, а носильщики остались со своими ножами и дубинками… Как мне объяснил Мсой, которому я как раз сейчас пытался дрожащими руками заштопать жуткую рану на плече, когда хоронят знатного воина (такого, как он, например), с ним оставляют все его оружие, но простым, еще ничем особенно не проявившим себя воякам, как те, что были в его отряде (все крутые воины остались охранять рубежи родины), достаточно было бы и имитации оружия вроде палки вместо копья и деревянного колышка вместо кинжала. Просто сейчас некогда было заниматься изготовлением подделок.

Так что сволочь Ортай опять меня провел. Пока он составлял икебаны из покойников, я, с трудом понимая, что делаю, выпучив от ужаса глаза и пытаясь не сблевать в открытые раны, изображал из себя военно-полевого хирурга.

И уж можете мне поверить – я на это не сам подписался. Скорее даже наоборот. Но сколько я не отнекивался отсутствием подходящих препаратов и неблагоприятным расположением звезд, больше этим заниматься было некому. На Ортае – исполнение погребальных церемоний, а больше шаманов рядом нету.

Вздохнул я чуть свободнее, когда узнал, что, в принципе, вояки и сами могут позаботиться о своих ранах. Это вроде даже входило в программу их обучения. На мне же лежала комплексная противодуховая защита. Потому как, известное дело, стоит духам только увидеть доступ в человеческое тело сквозь порванную кожу и прорезанное мясо, они так и норовят забраться в человечье нутро и всячески там набедокурить.

Мои приемы борьбы с духами изрядно удивили Мсоя и товарищей. Я потребовал промывать раны только кипяченой водой (остывшей, естественно), а также предварительно прокипятить бронзовую иглу и нитки, которыми они взялись зашивать свои раны, и ошпарить кипятком полотно, пошедшее на перевязку. В качестве утешения я спел им «Восьмиклассницу», «Ты ж менэ пидманула» и «Вот пуля просвистела…» над кипящим котелком, а завязывая раны, использовал особо мощное магическое средство, мурлыкая «ля-ля-ля» на мотивы «Йелло субмарин» и «Йестедей».

Вот только одна беда. Прикидываться шаманом это одно, а вот реально заботиться о раненых – уже совсем другое. Поэтому на робкие вопросы о прогнозах на ближайшее будущее приходилось лишь разводить руками и честно врать, что все теперь зависит от самих больных и их защитных амулетов. Поскольку духи верблюжатников, разъезжающих на демонах, очень сильны и опасны и справиться с ними дано только очень мощному шаманству. На мое счастье, раны были не такие уж серьезные. Парочку вояк, получивших копье в брюхо и топором по голове, Мсой добил сразу, кажется, это входило в его обязанности командующего, – добивать безнадежных раненых.

Остальные раны были в основном резано-колотые, причем в мягкие ткани, ни кости, ни сухожилия не пострадали. (Насколько я вообще мог судить.)

Вот чем хорошо острое металлическое оружие – раны остаются относительно чистые и аккуратные по сравнению с теми, что наносятся каменными или деревянными аналогами. Конечно, тоже не сахар. Но, насколько я помнил, обожженный наконечник деревянного кола не столько прокалывал, сколько прорывал кожу и плоть. А про жуткие раны, которые наносили каменный топор или дубина, крушащие черепа или вырывающие куски мяса из тела и дробящие кости, даже говорить было жутко.