Хроники Дебила. Свиток 5 (СИ)

Привыкли, понимаешь, вариться в своем тесном мирке, закрытом от всего остального мира кольцом, схожих с ними обычаями и видом, горных царств, и потому при виде чего-то нового, — жители Иратуга обычно шарахаются в сторону, хватаются за амулеты и начинают шептать наговоры от дурного сглаза.

А знакомые нам воины, по большей части обитали либо где-то в столице, в дружине Царя Царей, либо, вроде Накая, торчали по каким-то дальним гарнизонам, совмещая службу с хозяйственной деятельностью. Так что их мнение и опыт бесследно растворялись в огромном океане дремучего невежества и предрассудков. Когда человек рождается, живет и общается в одном и том же тесном мирке, — кругозор его становится очень крохотным, а все «инаковое» от шевелюры другого цвета, до «по-другому» пошитой одежды, начинает казаться дьявольскими происками и жутким извращением[1].

…Еще хуже становится, когда публика узнает кто именно пожаловал к ним в гости. — «Что??? Тот самый Шаман Дебил? …И демонов своих с собой привел????».

В общем, как и в прошлый раз, — матери прятали от меня своих детей, да и сами вместе с мужьями старались не показываться на глаза, только теперь делали это раз в пять-десять интенсивнее. Из разряда «неизвестная опасность», я попал в разряд «знакомый ужас». …А это знаете ли, — обидно.

Нет, одно дело конечно рассуждать и бахвалиться чем-то подобным, находясь за тысячи километров от Иратуга, дескать — «Меня там боятся до усера». И совсем другое дело, чувствовать этот страх… так сказать, — на собственной шкуре.

Когда от тебя реально в ужасе прячут детей, и даже взрослые матерые мужики предпочитают смотреть куда-то себе под ноги, лишь бы не встретиться взглядом с «…ужасным и могущественным», это как-то быстро начинает напрягать.

А уж о том чтобы в таких условиях выведывать информацию из случайных спутников или хозяев постоялых дворов, (будто они тут есть), не могло быть и речи. Обычно при нашем приближении жители запирались от греха подальше в своих домах, и сидели там пока мы не уберемся. Даже старейшины деревень (цари по местному), которым вроде как по обязанности приходилось оказывать гостеприимство «гостям Царя Царей», — услышав кто к ним заявился, впадали в ступор и общались, едва ли не заикаясь от страха.

И как я ни старался, — растопить этот лед мне не удавалось ни дорогими подарками, ни самыми задушевными беседами о видах на урожай, международное положение, развитие животноводства и даже баб.

Я испробовал практически все что когда-то успел вычитать у Карнеги. — И говорил о самом собеседнике и вопросах его интересующих. Спрашивал советов, или просил о мелких, легко выполнимых услугах, дабы мой собеседник мог почувствовать себя важным, умным, покровителем и благодетелем. — Бесполезно. Везде меня встречал только испуганно опущенный взгляд и короткие рубленные односложные ответы.

Я даже попробовал подключить к сбору информации своих собеседников, особые надежды возлагая на Гок’рата, но и тут нас ждало разочарование. И на моих спутников смотрели словно на каких-то злобных драконов, да еще и больных одновременно чумой, проказой и холерой. И кажется даже не особо замечали различий между верблюдами и Эуотоосиком с Гок’ратом. В глазах местных все они были демонами, — прислужниками злобного Шамана Дебила.

В общем, — полный информационный вакуум. Я даже слегка впал в паранойю и начал подозревать что все это не естественная реакция на мое «колдовство» в прошлом. А чьи-то злобные происки. — Кто-то очень хитрый, постарался усугубить полученный ранее эффект, доведя его до такой стадии, когда он начанает работать против меня. — Одно дело договариваться с человеком который тебя слегка побаивается, и совсем другое, — с впавшим в кому от ужаса.

Увы, но даже единственный раз когда, уже почти перед самой столицей, нам удалось наткнуться на знакомого вояку, прожившего почти полгода в нашем селении и потому не испытывавшего перед нами столь жуткого трепета, — хоть и позволил малость отогреться душой, но в информационном плане тоже стал полным нулем. — Фокстак, (так звали того мужика), — оказался редкостным дураком, и мог говорить только о былых битвах и охотах. …А остальные, окружающие меня дураки, активно включились в эти беседы, зарубая на корню любые мои попытки перевести разговор на что-то другое. …Им видите ли тоже, — было не интересно говорить о видах на урожай и болезни скота. — Мрак.

Так что пришлось смириться с тем, что когда Мокосай начнет рыдать на моем плече, я лишь смогу туповато и сочувственно спросить «Что случилось?». А потом пытаться, на основе мнения всего лишь одного человека, (причем не столько крутого политика, сколько воина), распутывать все хитросплетения интриг вокруг трона Иратугского Царства.

Оставалось надеяться на своих бот’аников и удачу.