Хроники Домового. 2019

– Говорила, что так у нее шансы на удачное замужество возрастут. Мол, рыцари всякие, благородные и не очень, будут стремиться меня убить, а она станет им наградой за спасение, – ответил монстр, ковыряясь в зубах веткой, сорванной с дерева. Ворона, не выдержав стресса и мохнатой лапы, приблизившейся к ней, еще раз испугалась и упала в обморок аккурат на сэра Грация, который почти очистил доспех.

– Унылы и лживы твои речи, – сообщил монстру рыцарь, перебираясь подальше от дерева и лежащей на земле вороны.

– Из твоего рта не больше правды на свет появляется, – тактично ответило чудовище. – Я никогда не вру, сэр Граций.

– Ложь. Ложь и враки, исчадие Тьмы, – буркнул рыцарь. – Убил ты прекрасную деву и служанку ее Дурнею.

– Ну конечно, – кивнул монстр. – Когда они заняли мою кровать и велели мне воды горячей им принести, дабы омыть тела от пыли, я стерпел. Но когда твоя дева Лосинка стала серебро мое столовое воровать и в платье прятать, я не выдержал. Рыкнул, они и убежали. Говорят, что у гоблинов приют нашли. Сходи, проведай.

– Змеиный падальщик! – сэр Граций поднялся и, перехватив копье поудобнее, широко расставил ноги. – Узри же смерть свою, гад и невыносимый убивец. За всех я отомщу и, снискав себе славу, вернусь домой с голов…

– Надоело, – устало выдохнул монстр и, схватив копье, переломил его о колено. Затем поймал сэра Грация, в голосе которого прорезалась детская плаксивость, и дважды приложил о скалу. Рыцарь пискнул и что-то невнятно пробурчал. Но монстру этого было мало. Он разбежался и, широко размахнувшись, запустил сэра Грация в сторону далекого замка, чьи шпили виднелись на горизонте. – Так-то лучше. Эй, Мартиша. Ты очнулась?

– Фр… – ответила ему кобыла, напустив со страху лужу, но монстр, вздохнув, ушел в пещеру, а когда вернулся, положил перед ней охапку свежего сена и ведро с чистой водой.

– Фр?

– Чего «фр»? Ешь давай и пей. Твой сэр Граций даже не заметил, что ты голодная. Кто ж на голодной-то кобыле супротив монстра идет? Только балбес, имя которому сэр Граций, – ответил монстр, поглаживая кобылу волосатым пальцем. – Кушай, Мартиша, кушай. Я зверей не ем. Да и людей тоже.

– Фр… пф…

– Ага. Живешь тут, никого не трогаешь, но нет. Обязательно найдется злодей, который придет к твоему дому, оскорбит тебя, обгадит словами своими едкими, доведет до белого каления и мирно сбежит, когда я заору. Ты кушай, Мартиша, кушай. У меня в пещере стойло есть. Там и другие лошадки живут. Если захочешь, оставайся.

– Пф-р…

– Славно, Мартиша. Кушай, кушай. Я тоже пойду ужин готовить. Отвлек меня твой сэр Граций. Эх. Завтра еще какой-нибудь сэр Имбецил с Курчавого луга явится. Но ничего. Я уже привык. А вот люди… Люди удивляются, чего это монстры такие злые. Действительно. Чего мы такие злые? На себя бы посмотрели сначала. Тьфу, – сплюнул монстр и, легонько похлопав кобылу по спине, отправился в пещеру, где на огне булькал большой котел с тыквенным супом.

Гектор Шульц

Ерундистика

Пряслов потянулся, открыл глаза – и увидел печку. То есть он-то знал, что перед ним печка, но любой непосвященный принял бы ее за творение свихнувшегося конструктора. Еще бы! Беленные известью бока едва проглядывали сквозь переплетения серебристых труб, жгуты разноцветных проводов, нагромождения панелей, усыпанных мигающими индикаторами.

Неугомонный деревенский изобретатель Савелий Кузьмич Пряслов был настроен по-боевому.

«Ну что, городские светила, – думал он, отходя ото сна, – слабо со мной тягаться? У вас институты, академии, гранты-шманты, а до такой штуки, как я, не додумались. Скоро на меня свалится все, что положено, – мировое признание, „нобелевка“, а то и памятник при жизни отгрохают. Почему, собственно, нет?»

И то правда – изобретение Пряслова не знало равных. Вчера около полуночи он окончательно собрал аппарат, который должен был пронзить узконаправленным лучом само время, нырнув в прошлое или дотянувшись до будущего. Савелий Кузьмич потратил на свое детище все сбережения, по уши влез в долги, но на современную энергетическую установку денег бы все равно не хватило. И вот тогда в его светлой голове родилась гениальная мысль – получать энергию от оцененной еще сказочным Емелей русской печки!

Все было готово для первого опыта. Оставался пустяк – выбрать, в каком направлении двинуться. Казалось бы, разницы никакой, но Пряслов во всем любил порядок и точность. Наконец, укладываясь спать, он решил: «Если утром встану с правой ноги – луч отправится в прошлое, с левой – в будущее».

Он вновь от души потянулся, потом сел на кровати, спустил ноги – и обе пятки одновременно стукнулись об пол.

«Надо же, какая точность, – весело подумал Савелий Кузьмич. – Миллиметр в миллиметр! Ладно, придумаем что-нибудь другое. Проще всего бросить монетку. Уж тут-то всего два варианта – либо так, либо этак. Орел – выберу прошлое, решка – будущее».

Он встал, отыскал десятирублевую монету, подошел к столу, подбросил ее – и, увидев результат, подумал, что рехнулся. Монета несколько раз подскочила, но после этого не завалилась набок, а встала на ребро!