Хроники Дракона в Нижних Подсолнухах

Отделавшись от принцессы, дракон вернулся к вдове Клауса-башмачника, Аннике. Потому как драконы держат слово, а еще любят кровяночку. Про эту часть драконьего существования мало кто знает. Все эти сказочки, что дракона нельзя приручить, придуманы самими драконами, чтобы зловредные маги не доставали их просьбами покатать. Ученые уже тогда подозревали, что с аэродинамикой у драконов полный порядок. И проболтались об этом магам. С той поры и начались все эти истории и необъяснимая тяга людей к полетам, за которой крылась обычная зависть, о чем, в свою очередь, догадывались драконы. Поэтому на все предложения провести пару анализов или тесты отвечали огненным дыханием и всяческим отсутствием манер. Помогало, но не всегда. Маги подбили на это дело рыцарство, придумав байку о золотых приисках, которыми владели все без исключения драконы, и об их патологической тяге к принцессам. Драконы, в свою очередь, пытались объяснить зарвавшимся людишкам, что приисков у них нет. А принцессы если их и интересуют, то сугубо в научном или же гастрономическом плане. Но маги оказались убедительней.

Деревенские обыватели восприняли возвращение дракона с христианским терпением. Хотя после приснопамятной сцены с принцессой последствия огненного плевка тушили всем селом. Но сараюшка и пара стогов заготовленного сена уже никому не пожалуются.

– Клятый дракон! – взвыл не своим голосом староста и, несмотря на весьма почтенный возраст, практически без разбега взял высокий забор, который не смог преодолеть в молодости, бегая к соседке Адалинде. Зацепившись портками, будущий староста провисел тогда на заборе до самых петухов. И был снят под улюлюканье всей деревни и презрительное хмыканье Адалинды, напрасно прождавшей его всю ночь.

Сельчане последовали примеру старосты с похвальной сноровкой – прячась кто в доме, кто в погребе, кто в лопухах. Самые везучие сиганули в крапиву, трезво рассудив, что дракон в нее не полезет. О том, что ящер плевком сожжет и крапиву, и дома, думать никто не хотел. Так оно как-то спокойнее, что ли.

Свист рассекаемого крыльями воздуха нарастал. Дракон, поймав кураж, вдохновившись реакцией сельчан на полет, решил показать местным пару фигур высшего пилотажа. На всякий случай. Начал он с «петли Нестерова». Это когда многотонная туша пролетает над крышами домов, едва не задевая их хвостом, поднимая при этом целую бурю. Именно тогда оставшиеся некрещеными язычники выстроились перед церковью в очередь.

Но Бог не помог. Оказалось, что проклятая зверюга просто разогревалась.

Далее последовали «восходящая спираль», «восьмерка», «штопор» и наконец «боевой разворот». На выходе из «боевого разворота» дракон спалил все стога на поле. Крестьяне впечатлились. Дети подумали основать фан-клуб. Те, кто постарше – кружок ДОСААФ, но выбравшиеся из крапивы и лопухов взрослые разом объяснили недорослям политику деревни, ака – старосты.

Дракон, будучи существом с вертикальным взлетом и посадкой, рухнул прямо перед уже смирившимися крестьянами. Когда пыль рассеялась и из воронки размером чуть поменьше Змеиного оврага выбрался человек, чихающие и отплевывающиеся деревенские впали в ступор.

– Кровянка где? – умильным полушепотом спросил вновь прибывший. Но руки мужской половины деревни уже нащупывали кто топор, кто оглоблю, а кто под шумок и соседку. Разбираться, куда делся дракон и откуда взялся молодчик, сельчане не стали, бросились все гуртом. Вновь поднялось облако пыли, из которого доносилось молодецкое хаканье, глухие звуки ударов и звонких пощечин. Затем из этого облака один за другим стали вылетать местные драчуны и просто сочувствующие. С разной степенью повреждений и неполным комплектом зубов их укладывали вдоль стены дома старосты. Женщины и дети с интересом ждали окончания дармового представления, с энтузиазмом делая ставки на то, что закончится раньше – мужики в деревне или силы у пришельца. Выиграли первые.

Появившийся последним из облака дракон (а это был именно он) обвел присутствующих взглядом и под аплодисменты женской половины деревни Нижние Подсолнухи был препровожден к дому Анники. Хозяйка, которая за время траура проронила ровно восемь слезинок, накрыла на стол и уселась напротив, присматриваясь. Попросив вилку и нож, дракон помолился, чем вызвал довольное ворчанье пастора, только что вернувшегося с крестин вновь обращенных, и принялся за еду. Кровянка чудесным образом исчезала во рту этого молодчика с завидной скоростью.

Деревенские, окружив дом веселой вдовы, с замиранием смотрели на это чудо. До тех пор, пока со всех сторон не раздалось урчание голодных животов, сопровождаемое подбиранием тягучей слюны. Вскоре двор опустел.

Тем временем колбаски заканчивались. Квас, правда, оставался, но, выпив четвертый кувшин, дракон осоловел и, обведя дом вдовы благочестивым взглядом, выпустил облачко золы из ноздрей.

– Сейчас спою, – бодро заявил он и, видя одобрение в глазах собеседницы, взял первую ноту:

Herr Mannelig herr Mannelig trolofven i mig.[1]