Хроники Энска

Завертелась дачная жизнь. Нина Николаевна была гостеприимной хозяйкой и деловой женщиной. У нее всегда кто-то гостил в доме, подавали шашлыки и грузинское вино для ее московских подруг и сослуживиц, имевших, в свою очередь, нужные связи и знакомства.

Бывало, к ней заезжали несколько семей и даже один артист из театра Моссовета. Он-то и обратил внимание на трех сестер. И слегка хмельной артист предложил устроить на даче театр, пускай девочки показывают разные сценки. Петр Иванович тогда соорудил некое подобие театральных кулис, нашлось два куска старой ткани, которую употребили на занавес. Девочки выступали на импровизированной сцене. Старшая, рыжеволосая и зеленоглазая Зинка, стала главной артисткой, и им самим это все понравилось. Сами спектакли получались все лучше и лучше. Дети старались, а подвыпившие профсоюзные деятели и прочие «нужные» персоны то ковырялись в зубах, то хлопали им в ладоши от души.

Так шло время. Василий Андреич каждый погожий день брал снасти, садился на велосипед, сверкающий спицами и никелированными ободами колес, и спешил по первому солнышку на реку, закинуть удочки.

Люся вставала рано, так как иногда ходила пасти козу вместе с Зинкой. Она несла с собой маленькую скамеечку. Девочки отводили козу на поле и, вбив колышек, оставляли ее на привязи, Люська сторожила козу, пока Зинка и Ритка не придут за ней и не сменят.

И всякий раз она видела велосипед у крыльца нового дома. Это чудо техники. Ей так хотелось на нем покататься, что она готова была сделать что угодно для дяди Васи. Но она очень боялась Нину Николаевну и всю ее не очень приятную компанию. Нина Николаевна всегда подчеркнуто держала дистанцию и говорила хотя и ласково и вроде бы приветливо, но Люся чувствовала, что это неискренне и брезгливо.

Конечно, Карнауховы не могли не заметить, что девочка хочет покататься на велосипеде, они догадались, что она впервые в жизни видит велосипед. Но сами не предлагали, вдруг не сможет, упадет с велосипеда, разобьется и покалечится.

Ефросинья тоже видела, что дочь часто ходит вокруг велосипеда, и догадалась, о чем та размечталась.

Все гости, завсегдатаи Нины Николаевны, уже хорошо знали девочек, и каждый норовил их чем-нибудь побаловать. Сергей Саныч, директор одного из столичных гастрономов Москвы, всегда привозил им шоколадных конфет, подполковник МГБ Сибирцев подарил роговой гребень Зинке, как он называл ее, по-взрослому, Зинаиде, и она всегда выступала, втыкая его в свои пышные, густые рыжие волосы.

Ефросинье не нравились эти подарки, но отказаться от них простая колхозница не решалась, чтобы чем-нибудь не обидеть постояльцев. Она все время одергивала девочек, чтобы те не испортили подарков, и в будние дни припрятывала гребешки и косыночки в ящик комода, выдавая детям только при гостях.

Но Люсе не хотелось почему-то ни конфет, ни косыночек. Она совершенно не завидовала Зинке, как Ритка. Ей хотелось покататься на велосипеде. Она иногда закрывала глаза и представляла, как мчится по дороге, вдоль заборов, по улицам поселка, к речке, с горки, по тропинкам, по полю, а спицы блестят на солнце, и она, подобно черно-белой ласточке, летит в лучах восхода навстречу будущей счастливой жизни.

Так она стала мечтать всегда: когда подметала пол в избе, когда полола грядки на огороде, за домом, когда собирала крыжовник и даже когда пасла козу.

Наконец однажды субботним вечером в очередной раз собралась компания московских дачников и Нина Николаевна принимала гостей, Сергей Саныча с супругой, подполковника Сибирцева, тоже с женой, артиста из театра Моссовета и еще несколько человек из профкома и отдела, где работала радушная хозяйка. Это случилось. Все ожидали Василия Андреича с рыбалки, и уже было предложено выпить по стаканчику портвейна, привезенного Сергей Санычем из Массандры. Никто не отказался, портвейн оценили положительно и тут же выпили по второму.

И тут в калитку вкатился велосипед, сверкая спицами, как бы хитро подмигивая Люське. Она как раз стояла на крыльце со скатертью для стола, который уже накрывали под липами.

– О-о-о-о! Кто к нам пожаловал, – распахнула объятья подвыпившая компания для Василия Андреича.

– Какие люди – и без охраны! – пошутил подполковник Сибирцев.

– А ну-ка покажи улов, – протянул артист Моссовета.

Белые дачные шляпы и костюмы, парусиновые теннисные тапочки, туфли-лодочки на каблуке, узкие в талии и широкие книзу платья оживились и зашуршали. Василий Андреич в закатанных до колен брюках и сандалиях, тоже в соломенной шляпе и в клетчатой ситцевой рубахе, довольный, демонстрировал собравшимся улов в бидоне, отвязывал от рамы снасти, а велосипед прислонил к стене дома.

Люся подошла к велосипеду и провела рукой по никелированному рулю и фонарику. В этот момент ее кто-то тронул за плечо:

– Ну что, хочешь покататься?

Это был Сибирцев.

– Хочу, – просто ответила Люся.

– Василь Андреич, дай ребенку велосипед напрокат, – выдохнул легким запахом крымского вина подполковник.

– Нет-нет, – запротестовала Нина Николаевна, – ребенок убьется и велосипед поломает!