Хроники Эвернесса

— Что твой Артур, — ответил Оберон, с сухой и иронической усмешкой, — простой король, династия на нем закончилась, едва успев начаться. Жена его неплодная сумела лишь честь его изменой замарать, а чем владел он? Разве что Уэллсом и частью Нортумбирианской земли. Да, верно, из забытых манускриптов ты вытащила нитку золотую, которая связала безымянных или давно корону потерявших монархов, и решила, что обыкновенный человек привязан на конце ее далеком и дескать он из рода Приамидов. Так значит, он у нас Владыка Трои и всей Землей достоин управлять?

— Да, достоин! Как по рожденью, так и по делам: хотя весь мир давным-давно забыл, кто старший в самой старшей из династий, но не забыла эльфов королева; и славу эту вовсе не пятнают все эти Гордоны и Рейды, и люди сероглазые другие (которых кровь он тоже приобрел), чьи дивные далекие походы проглочены Туманом Эвернесса, но сохранились в памяти моей. Вот имена достойные похвал: Кейн, Киннисон и Картер, их щиты блестящие достойно украшают серебряные стены Сессремнира, что мне жилищем служит много лет. И их дела не будут позабыты, хотя Земля не увидала их. Но все эти герои дней последних с Антоном родичи, течет в них та же кровь, а он — из них из всех великий самый из величайшего на свете дома, и я ему навеки благодарна за все, что совершил он в Ингваноке:[63] наградой стала ненависть твоя.

— А толку что? — презрительно сказал владыка эльфов. — Великие дела иль может нет его рука поганая свершила, но я клянусь, что никогда не будет, она держать державу королей. В земле людей осталось мало места, где короли увенчаны короной. Ну разве что Арабские владыки, под чьей рукой страдает их народ, или печальной Африки просторы. В других местах все эти короли покорно гнутся пред народа волей.

— И все равно, в мечтах или во сне, когда на ум «Король» приходит слово, то первым делом губы произносят Артур, а не Приам иль Барбаросса. Скажи же сам, из спящих королей, кто на земле всех более известен? Бриан Бороиме,[64] сыны Хеймдалля,[65] иль твой забытый миром император, или Властитель с пламенным мечом, который я сама ему вручила на озере-воротах Авалона? И он мое желание исполнил: воздвигнул Крест Христовый на высотах, где раньше жило лишь Фирболгов племя,[66] и выгнал он языческую погань из городов британских и сердец. Ах, как кричали и бежали пикси, когда на церкви колокол звонил!

— А вместе с ними ты. Себя ты ранить не побоялась, лишь бы мне отмстить. О неужели ненависть ко мне так далеко тебе проникла в сердце?

— Мне не нужны хвалы со всей вселенной и не стремлюсь я овладеть землей, которую не освещает свет луны: лишь бы хвалил любимый мой мужчина, он настоящий повелитель сердца и истинный мой лорд.

— Но он не лорд, и не владеть короной наследнице Антона Пендрагона.

Титания засмеялась серебряным смехом.

— Тебе она досталась от меня, а он… ее он презирает. И гордая Америка не терпит тот жезл, к которому всегда стремились Европы спящие сыны: когда они о справедливости мечтали, то снился им бродячий скоттов бард иль Робин Гуд, защитник угнетенных. Ну а в Америке доподлинно известно, что Справедливость улетела в глушь, оставив города, где тирания жестко правит, и теперь живет в сердцах простых людей; ее ты не найдешь в роскошных залах и дворцах богатых.

— Тогда он знает точно свое место, и пусть не тянет грубые ручищи, воняющие запахом болота к прекрасной вечной Королеве Эльфов. Тот день, когда Рог Эвернесса вернется в руки ждущие мои, последним станет днем для Пендрагона. Мой гнев настигнет смертного простого, что сделал шлюхою мою жену.

— Тьфу на тебя, двуустый лицемер, который успевает изменить по меньшей мере дважды своей клятве, пока вздыхает смертный человек! Так призови же Ио[67] и Европу,[68] Лето[69] и Майю,[70] Метис[71] с Мнемозиной,[72] Каллисто,[73] Эрду[74] да и Гуннлед[75] тож, и уж конечно всех молочниц полногрудых, что побывали у тебя в постели, застигнутые ночью посреди зеленого запутанного леса, и поклянись им всем в любви и постоянстве! Как часто приходилось Гименею, который смотрит за обетом брачным, с позором отворачивать глаза! Я бросила тебя, отец бастардов; и мой герой бросает тебе вызов, уверенный, что дочь не подведет. Отхлынул твой прилив и время вышло, и как непостоянная луна скрывает от серебряной ночи свое лицо прекрасное в тумане, вот так и я укроюсь от тебя, и повернусь лицом к тому, кто истинный мой Лорд и повелитель. Прочь, убирайся, слишком много чести, тебе со мною находиться вместе.

Оберон сузил один глаз, в котором загорелся огонь, но потом слегка улыбнулся и сказал свистящим шепотком:

— Да, я лишен законного владенья и заслужил насмешки и презренье, но очень скоро миром завладею, и отомщу коварному злодею. Тогда узнает смертный тот ничтожный, что и во сне души лишиться можно. Пока скитался я без веры и без дела, то сердце королевы охладело; когда же вновь верну державе силу, опять моя ты будешь до могилы.

Услышав эти страшные слова, Титания высоко подняла серебряный луч, служивший ей скипетром, и громко крикнула.