Хроники Фемискира (СИ)

  Она согнала Жоржетту с кровати, начала заламывать своей дочке руки.

  Я бросилась на помощь Жоржетте, но злая мачеха потащила ее за волосы по коридору.

  В своей комнате злая мачеха - мне мачеха, а Жоржетте мать - натянула на Жоржетту платье.

  Набросила на нее цепь с замком, щелкнула замком и прикрыла ее груди железными пластинами.

  Я мельком увидела свое отображение в зеркале на стене.

  На меня смотрела жалкая беспомощная Саломея.

  Но глаза мои сверкали яростью.

  Я готова была броситься на злую мачеху.

  Но испепеляющей атаки не получилось.

  Злая мачеха оказалась сильнее меня.

  - Потому что ты не тренировалась с луком и щитом с детства, - Семирамида заметила глубокомысленно.

  - Потому что я не тренировалась с мечом в детстве, - Саломея согласилась. - На следующий день злая мачеха заставила моего отца увезти меня в горы.

  Отец запряг телегу, посадил меня и увез как можно дальше от родного дома.

  При этом мой отец натурально плакал от жалости ко мне.

  Я же рыдала от жалости к мягкому податливому отцу, который не мог слова молвить против злой мачехи.

  Он - чтобы я не нашла дорогу обратно в Микены, чтобы меня побыстрее загрызли горные шакалы или взяли в рабство мужчины мужского племени - отец меня отвез еще дальше, чем требовала злая мачеха.

  Он бросил меня на голой скале.

  С гиканьем унесся на телеге по горной извилистой дороге.

  Я догадывалась, что беззащитная девушка долго в горах не проживет.

  Острым камнем я срезала волосы на манер, как у юношей гор.

  Намазала лицо грязью и стала ждать, что мне Судьба подкинет.

  Судьба подкинула мне горных воинов.

  Они схватили меня и увели в плен.

  Я назвалась Фарисеем, поэтому они думали, что я юноша.

  В первую же ночь плена они прожгли на моей голове клеймо раба. - Саломея снова наклонила голову, показывала клеймо. - Три дня я валялась в бреду после ужасной пытки.

  Никто мне не принес ни воды, ни еды.

  Если бы я умерла от ран и страданий, то вряд ли кто из мужчин племени скорбел обо мне.

  Две недели я таскала камни из каменоломни.

  Работа не то что на износ, а убийственная.

  На пятнадцатый день рабства и плена я решила сбежать.

  За рабами мужчины не следили.

  Потому что бежать некуда - кругом горы.

  В рабочий полдень я прокралась в кусты и начала спускаться к ручью.

  "Фарисей сбежал, Фарисей сбежал", - раздался крик Никитки.

  Никитка - раб, который работал вместе со мной в каменоломне.

  Вместо того чтобы убежал со мной, Никитка мне позавидовал и начал звать стражников, чтобы меня поймали.

  Мне ничего не оставалось делать, как броситься в бурную горную реку.

  Думала ли я, что могу погибнуть в глубине вод?

  Я ни о чем не думала в тот момент.

  Рабство и изнуряющий труд лишили меня на время возможности размышлять.

  В реке я лишь радовалась спасительной прохладе живительной воды.

  Возможно, что река почувствовала мою любовь к ней, поэтому мягко меня подхватила и не бросала на смертельно опасные камни.

  Через некоторое время я выползла на спасительный берег.

  Ко мне подполз пальмовый краб.

  Я его с удовольствием съела.

  Затем я увидела второго краба, который спешил ко мне полакомиться моими косточками.

  Я скушала и второго пальмового краба.

  Затем - третьего, четвертого.

  Когда насытилась, то подняла глаза.

  Около меня стоял голый худой мужчина, заросший, как лесной человек.

  "Зачем ты ешь моих крабов? - мужчина грозно сверкал очами. - Ты хочешь лишить меня пищи?"

  "Я не знал, что ты здесь живешь", - я не выходила из роли юноши.

  Если бы отшельник увидел во мне девушку, то, несмотря на свою худобу, легко овладел бы мной.

  Мужчина намного сильнее, чем девушка.

  Отшельник молча развернулся и пошел к скале.

  Я безропотно последовала за ним.

  "В нашем горном селе жила одна смелая девушка, - отшельник указал мне на лежанку из листьев. - Ее звали Мельпомена.

  Мельпомена, когда ей исполнилось шестнадцать лет, не спросила разрешения ни у отца, ни у матери и ушла в горный лес погулять.

  Прошло три года, а она не возвращалась.

  Я же в то время был смелым молодым охотником.

  С копьем и мечом я бродил по непроходимым лесам".

  "Как же ты по ним ходил, если леса непроходимые?" - Я осмелилась задать вопрос.

  Каменоломни выбили из меня всю осторожность.

  Отшельник злобно сверкнул глазами, но не ответил на мой вопрос.

  "Забрел я в места, в которых до этого не был, - отшельник давно ни с кем не делился, поэтому с радостью разговаривал со мной.

  Вернее, он говорил, а я должна была слушать. - Вижу, сидит на камне огромный человек в белой шкуре.

  Присмотрелся, а это его шкура, а не накидная.

  Снежный человек ковырял палкой в черепе горного козла.

  Ковырнет палкой, затем посмотрит на небо и рычит:

  "Гори, гори ясно, чтобы не погасло".

  Мне стало любопытно, почему у лесного жителя шерсть на теле растет, как у медведя.

  "Потому у меня шерсть, как у медведя, - Снежный Человек прочитал мои мысли, - что я живу в снегах.

  Сплю в снегах, гуляю в снегах, купаюсь в снегах".

  Понял я, что непростой снежный человек, ох, не простой.

  Я ему мечом сразу в брюхо ткнул.

  Застонал Снежный Человек.

  Он бросил череп горного козла и палку.

  Со стоном зажал кровоточащую рану и побежал в гору.

  Я по кровавым следам бросился за ним.