Хроники Фрая

– Ха! Нет, дела у нас идут очень хорошо, поверьте. Однако мне нужен человек, который мог бы каждый месяц, ну… принюхиваться к номеру, прежде чем он пойдет в типографию.

– Принюхиваться?

– М-м… как бы это объяснить? Просматривать статьи, развороты, прикидывать, что их объединяет. И придумывать текст для обложки и спинки…

– Спинки?

– Для задней обложки.

– А, ну да, спинка.

– Мне требуется человек, который не участвует в создании номера каждодневно. Чтобы принюхиваться к нему и…

Тут меня озарило.

– Вы говорите, – спросил я, – о человеке, который сочинял бы для вас шуточки и каламбуры?

Он хлопнул ладонью по столу:

– Я знал, что вы поймете!

Еще с того времени, когда у руля «Татлера» стояла выдумщица и новаторша Тина Браун, этот журнал славился, помимо прочего, каламбурными заголовками, подзаголовками и фразочками, появлявшимися на «спинках», как они, оказывается, назывались.

– Значит, договорились. Вы – наш командующий каламбурами. – Явно довольный, он одним глотком допил свой кофе. – Да, и вот еще что пришло мне в голову по дороге сюда. Нам присылают кучу самых разных книг. По большей части это невыносимо скучные руководства по ужению на муху или воспоминания давно забытых герцогинь, но иногда встречается и кое-что занятное. А книжного обозревателя у нас нет. Давайте мы будем раз в неделю доставлять вам курьером все присланные в редакцию книги, чтобы вы могли…

– Принюхиваться к ним?

– Вот именно. Принюхиваться и сочинять колонку с их обзором или просто рассуждениями о том, что за книги издают в наши дни. В общем, что-нибудь злободневное и зловонное. Вам это интересно?

Я заверил его, что злободневное и зловонное всегда пробуждало во мне живейший интерес.

– Отлично. Тогда, может, сходим сейчас к нам на Ганновер-сквер, я бы вас со всеми и познакомил.

– А мне часто придется бывать в редакции?

– Да нет, будете просто заглядывать туда время от времени, чтобы…

– Принюхаться.

– Точно, чтобы принюхаться.

Первый номер, в котором я исполнил роль генерального нюхача, вышел в июне. Время стерло из моей памяти безобразные акты насилия над словами, в которых я был тогда повинен, могу сказать лишь, что для каждого номера, к коему я оказывался причастным, мне приходилось совершать больше дюжины этих актов.

Критики и курьеры^[145]

Книги начали поступать ко мне коробками. Подписывать посвященный им обзор моим настоящим именем я не пожелал и потому сочинил такую предварившую его справочку:

Уилливер Хендри, редактор книги «Наистраннейшая дружба. Переписка лорда Альфреда Дугласа и Джека Демпси»^[146] и автор книг «Заре навстречу» и «Заметки из пурпурного далека. Воспоминания искьянца^[147]», окидывает любовным взором некоторые публикации июня…

Правда, взор мой был далеко не любовным. Трусливо укрывшись под этим nom de guerre,^[148] я излил звериную злобу на автобиографию некоего барона де Масси, племянника князя Ренье,^[149] напичканную до омерзения снобистским монакским вздором насчет «феррари», игроков в поло и нюхающих кокаин теннисных чемпионов. «Мы получили здесь брачный союз стиля и содержания, коего привыкли ожидать от большой литературы, – писал я, а вернее, Уилливер. – Сокрушительно пошлая и никчемная жизнь образцово передается сокрушительно пошлой, никчемной прозой».

В книжных обозревателях я проходил недолго, однако мне хватило и этого времени, чтобы понять: не мое это дело. К добру или к худу (возможно, именно об этом и принято говорить: ни нашим ни вашим), но я страх как не люблю огорчать людей. Наверное, честнее будет сказать иначе: я страх как не люблю понимать, что где-то есть люди, которых я огорчил и которые вследствие того дурно ко мне относятся. Владевшее мной неодолимое желание угождать и нравиться не оставалось совсем уж никем не замеченным. Время от времени я тешился успокоительной мыслью, что это черта характера довольно приятная и приемлемая, однако я прожил уже достаточно долго, чтобы понять: она скорее пугает, чем привлекает людей.