Хроники гномки, или путь целителя [СИ]

— Да нет же, Мирта, никто здесь так не думает. — Лилиан приобняла рыдающую в голос пандаренку за плечи, и, бросив на Чао укоризненный взгляд, мягко подталкивая, вывела Мирту в кухню, плотно прикрыв за собой дверь.

Чао выглядел смущенным и несчастным.

— Женщины, — пробормотал Вилли, сочувственно кивая ему, и, неловко кашлянув, замолчал.

Чао вымученно улыбнулся горькой улыбкой. — Она очень… беспокоится о нём, — сказал он тихо, отводя глаза.

— Да мы уж поняли, — проворчал Билли, барабаня пальцами по столу. — Ведь не слепые же…

— И всё-таки, — также тихо продолжил Чао. — Отчасти, она права… Я действительно знаю Склифа очень давно. Он, безусловно, человек… то есть, ворген, огромной силы духа и воли, не говоря уже о его высоких моральных качествах. Но у него есть слабость — он ненавидит насилие над личностью в любых его проявлениях. И спайс для него — это одна из разновидностей такого насилия, обманным путем искажающего волю и чувства, разрушающее душу. Вы же помните, как он остро реагировал на подобные случаи еще тогда, лет пять назад, когда мы впервые столкнулись с этой заразой.

— Да, — задумчиво протянул Вилли. — Он тогда поставил на уши всю городскую стражу… Но и тот спайс был не настолько опасен, как этот…

— Вот именно, — кивнул Чао. — А в этот раз он просто был одержим стремлением найти источник, а любая одержимость — это дорожка для Ша в сердце…

— Ша? — переспросила Лика, не совсем уверенная, что правильно расслышала пандарена.

Чао кивнул. — Под «Ша» мы называем нематериальные субстанции духовной природы, способные воздействовать на струны души, — пояснил он. — Их много, и они разные — Ша гордыни, Ша ненависти, Ша сомнений и уныния…

Билли махнул рукой. — Это всё ваша медвежья хвилософия, — сказал он. — А для нас с братом всё намного проще: неважно, чем он там был одержим, или не был — он действовал по правильным понятиям! Если эта баба и кто там с ней еще занимались отравительством — туда им и дорога, и скорбеть по ней мы точно не будем! Еще неизвестно, кто на кого напал — Склиф-то вернулся тоже с дыркой в плече. А мог бы и вовсе не вернуться, если б рана оказалась чуть левее! И что бы ты тогда тут говорил? Объяснял бы Мирте про ша-чего-то-там?

Вилли поддержал брата энергичным кивком головы.

— По любому, Склиф не бандит, как эти мутные типы из «Ягненка», — сказал он. — Я согласен с брательником!

Чао пожал плечами, собираясь, сказать что-то еще, но в этот момент скрипнула дверь и в холл вернулись отец Зеборий, выглядевший непривычно серьёзным, и отец Оккам с потемневшим усталым лицом.

— Лика, — сказал он негромко. — Нам пора.

— Но, как же… послушание… — вскинулась было гномка, но тяжелый и исполненный боли взгляд дренея заставил её оборваться на полуслове.

— Отец Зеборий, — дреней поклонился дворфу. — Братья целители…

Дворфы и Чао склонили головы в ответ. Кивнув молчаливо замершему в углу, словно статуя, таурену, экзарх направился к выходу. Лике ничего не оставалось, как последовать за ним.

Она едва поспевала за размашистой поступью дренея, который, казалось, был погружен в свои думы и вовсе не замечал присутствия маленькой спутницы.

— Отец Оккам! — не выдержала Лика.

— А? Что, дитя моё?

— Вы же не… Вы же не думаете, что это был действительно он?

Экзарх промолчал. Гномка пыталась поймать его взгляд, заглядывая снизу-вверх.

— Мы никогда не можем быть в безопасности от самих себя, — проронил Оккам, по-прежнему не глядя на Лику, словно разговаривая сам с собой. — Тьма подстерегает нас в наших собственных сердцах, и только постоянное бдение и обращение к Свету может спасти нас от неё…

Лика вздохнула. Они подошли воротам Школы. — Ступай к себе, дитя, — мягко сказал дреней. — Отдохни, а вечером приходи в Собор на вечернюю службу.

— Но… Как же моё послушание? — взволнованно спросила Лика. — Я ведь вернусь в Бараки? Ваше… попечительство?

Экзарх улыбнулся грустной кривоватой улыбкой. — Тебе больше нет нужды проходить его. Близятся экзамены — теперь тебе будет полезнее сосредоточиться на подготовке к ним, повторении и закреплении изученного…

— Но как же практика? — волнуясь, Лика не заметила, что снова перебивает наставника. — Ведь у меня уже начало получаться!

Дреней кивнул. — Всему своё время, дитя. Ты проявила добрые качества, и Свет осеняет тебя. Но нельзя спешить. Есть время для подвигов, и есть время для созидательного труда.

С этими словами он коснулся ладонью лба гномки, благословляя её, и, прошелестев одеждами, направился по дорожке, ведущей к Собору.

Лика смотрела ему вслед, закусив губу.

* * *

Золотистые блики играли на отполированных до блеска подлокотниках массивных кресел, возвышавшихся над овальным столом Зала Советов.

Солнце уже почти село, но светильники еще не были зажжены, и в наступающих сумерках, лица собравшихся, и без того мрачные, смотрелись несколько зловеще.

Лорд Ремингтон Риджвелл выглядел озабоченным и мрачным. Королевский трон слева от него пустовал, также, как и кресла, занимаемые обычно таном Митрасом Железногором, и главой Службы Безопасности.

— Полагаю, — заговорил он. — Мы можем начать.