Хроники Иберлена (Трилогия) (СИ)

— Вы ошибаетесь, моя госпожа, — в голосе лектора меж тем послышалась улыбка. — Вам ведомо, что некогда, давным-давно, наш мир сокрушила Великая Тьма. То были ужасные дни — дни разрушения, дни забвения, дни скорби. Повелители прежних империй сошлись в битве и истребили друг друга. Силы, не поддающиеся человеческому пониманию, оказались высвобождены на свободу. Все прежние великие города лежали в развалинах, стерты до фундаментов были крепости, а остатки человечества вымирали средь стужи и голода. Сгинули и закон, и порядок, предались забвению знания. Даже сейчас, спустя две тысячи лет, мы не умеем многого, доступного нашим предкам. Тогда, среди немногих выживших, нашлись смельчаки, что взяли оружие в руки — и стали защищать прочих людей от бандитов и убийц, что бродили повсюду. Эти люди вновь писали законы, восстанавливали разрушенные прежде связи — и положили в итоге начало дворянскому сословию.

— Я понимаю, мэтр, — сказала Айна сдержанно. — Но все же, герои тех лет были обычными людьми, правильно? Они могли родиться мастеровыми или фермерами, когда случилась та давняя катастрофа.

— Я считаю, — сказал Гренхерн мягко, — их избрало само небо. Избрало — чтобы спасти нас всех. Они заключили союз с фэйри — и подняли наш мир из праха. Тогда человечество и разделилось — на защитивших его и оказавшихся под защитой. И нынешнее положение — естественное следствие того, давнего разделения. Мы, живущие сейчас, неотделимы от выбора, сделанного нашими далекими предками. Ибо они живут и в нас, и каждое принятое ими решение есть также и наше решение. О нет, родиться наследником графа ли, кровельщика ли — вовсе не случайность. Ибо каждый из нас в известном смысле и есть тот граф или тот кровельщик, что положил начало нашему роду. Это очевидно. Взгляните, к примеру, на своего отца, лорда Раймонда, и сравните его… скажем с его прадедом, Золотым Герцогом Радлером. На фамильных портретах они неотличимы друг от друга, а любое деяние лорда Радлера, описанное в хрониках, вполне могло быть совершено вашим отцом. Тоже самое можно сказать и о ком угодно еще. Разве Джейкоб Эрдер не есть точная копия своего далекого предка, воспетого в песнях? Того, что был верен рыцарской чести настолько, что она привела его к безумию и смерти?

— Эрдеры ненавидят нас, — задумчиво сказала Айна. — Так говорят все. Ненавидят, всегда в спину, и никогда — в лицо. Они так и не простили нам смерти лорда Камбера… На Зимнем Балу я встретила герцога Эрдера… он раскланялся со мной и немного поговорил, очень учтиво. Даже потанцевал… Но я видела его глаза. Такие холодные… Господин наставник, они наши враги и всегда ими останутся.

Артур спрыгнул на пол и подошел к двери:

— Пустое, сестренка. Ты наслушалась сплетен.

Айна Айтверн, сидевшая на скамье перед столом наставника, спиной к коридору, резко развернулась и вскочила на ноги. Ее волосы цвета свежего меда разлетелись по плечам.

— Артур! Вот так сюрприз! Рада тебя видеть. Но ты пришел сюда незваным, — добавила она немного строго.

— Я всегда прихожу незваным, — признался молодой человек, крепко обнимая сестру и проводя губами по ее щеке. — В уплату за то, что не появляюсь вовсе, если позвать.

— Честности у тебя не отнимешь, — засмеялась Айна, ускользая из его рук и делая шаг назад. — Отец очень беспокоился, — сказала она тихо.

— Совершенно зря, — Артур беспечно махнул рукой. — Чего со мной может случиться, если я лишний раз не переночую дома? Бессонница? Так это даже к добру. Излишний сон расслабляет, отупляет и лишает сил.

— Отцу это рассказывай, не мне, — отрезала девушка, бросив быстрый взгляд в сторону мэтра Гренхерна. Мэтр Гренхерн, седобородый старец в черном дублете и с тремя серебряными цепями на груди, символом магистерского достоинства, как раз поднялся из позолоченного кресла и попытался исполнить придворный поклон:

— Милорд, для меня большая честь видеть вас.

— Кажется, вы единственный человек в этом городе, который считает мое общество честью. Я вижу, вы вплотную занялись обучением моей любезной сестры. Предаетесь воспоминаниями о днях давно минувших и обсуждаете ныне здравствующие благородные фамилии. Когда я вас прервал, речь шла о владыках Севера, не так ли?

Между бровями Айны пролегла тонкая морщина:

— Я даже рада, что тебе хватило наглости подслушивать наш разговор. Если кто и умеет развеивать мои страхи, так это ты. Я в самом деле боюсь Джейкоба Эрдера. Если б ты тогда смотрел ему в глаза, ты бы меня понял.

— Дорогая сестра, — сказал Артур серьезно, — прости меня за такую откровенность, но сейчас ты боишься совершенно попусту. Я тоже несколько раз смотрел Джейкобу Эрдеру в глаза… не на танцах, правда. Он, конечно, держится с добродушием кладбищенского сторожа, завидевшего осквернителей могил, но я не думаю, что он кому-то из нас может быть опасен. Отец ему верит. Ну, может и не верит. Но не боится, это уж точно.