Хроники империи, или История одного императора

Что до Илис, то ни о чем подобном она не думала. Она вообще мало о чем думала, просто получая удовольствие от хорошей погоды и неспешной езды. Лишь когда начало смеркаться, она начала задумываться об ужине и устройстве на ночлег. Пытались к ней в голову залезть и мысли о Рувато, но она гнала их прочь. Очень уж ей не хотелось расстраиваться.

Хроники Империи. Год 1266-й

* * *

С наступлением весны Барден решил, что с него хватит. Тридцать лет жизни он провел в непрерывных войнах, и это занятие ему вконец опостылело.

Война с Медеей длилась не первый год, с переменным успехом. С очень переменным. Качели войны приобрели такой грандиозный размах, что даже голова начинала кружиться. Бывали периоды, когда имперские войска подступали к самой столице Медеи, и казалось, что войне скоро придет конец; но король Тео мобилизовал все силы и выбивал противника со своей земли, да еще и переносил боевые действия на территорию Касот. Казалось, одолеть его окончательно невозможно. Барден все чаще впадал в раздражительное состояние, злился, терял спокойствие духа, и начинал понимать, что этот кусок ему, по всей вероятности, не проглотить. Что, разумеется, настроения его не улучшало. Перед тем, как выпал снег и сражения в основном прекратились, качели войны вновь замерли в равновесии: бОльшая часть касотских и медейских войск скопилась по берегам реки Серебряной, которая вот уже несколько сотен лет являлась границей двух государств. Эта ситуация сильно походила на восстановление исторической справедливости и могла быть расценена как указание Двенадцати прекратить, наконец, кровопролития.

Но военные неурядицы являлись только половиной беды. Барден чувствовал, что сам начинает сдавать. Случалось, что в течение целого дня он вообще с огромным трудом мог связно соображать и, тем более, говорить, и больше всего ему хотелось провести такой день в постели и, желательно, закрыв глаза и в уединении. Голова болела нестерпимо, и ему приходилось пробиваться сквозь боль, чтобы решать ежедневные, ежеминутные дела. Счастье, что рядом всегда был Альберт, который с полувзгляда угадывал его состояние, и брал часть забот на себя. Решениями остальных проблем, по большей части военных, занимался Марк, если только находился неподалеку и мог оторваться от своих собственных неурядиц.

Так получилось, что в последние полгода на Марка ложилось все больше дел по управлению империей. Ему некогда было и вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы хотя бы день провести рядом с женой и сыновьями. Барден видел, кто теперь постепенно становится настоящим властителем империи, но ничего не мог с этим поделать. Да и не хотел, по правде говоря. Ему не всегда нравилось, как действовал Марк, которому, по его мнению, не хватало твердости в обхождении с людьми, но в его дела он уже не вмешивался.

Однако, судьбоносные для империи решения по-прежнему принимал Барден. И одно такое решение созрело в его голове к началу апреля.

Два дня он потратил на составление послания, причем практически безвылазно провел все это время запершись в своем кабинете. Потом он заявил Альберту, что желает видеть Марка.

— Отыщи его, — велел он. — И пусть прибудет во дворец, если он поблизости от Эдеса. Если нет, скажи, где он, я сам к нему поеду.

Альберт был озадачен таким распоряжением, но спрашивать и уточнять не посмел, отправился на поиски Марка. Тот нашелся в загородном дворце, где зимовала Эва с годовалыми близняшками, и куда он приехал, воспользовавшись зимним затишьем и выкроив несколько относительно свободных дней. После трудных родов Эва все больше хворала, ей требовался покой, и потому она удалилась в загородную резиденцию, забрав с собой, разумеется, и детей, и их нянек, и несколько своих служанок. Видевший ее мельком Альберт отметил, что она очень уж худа и бледна, но по-прежнему очаровательна. Дети ее были тоже прелестны: румяные, соломенноволосые крепыши, похожие друг на друга до последней черточки, исключая цвет глаз. У старшего, Иссы, были они светло-голубые, как у матери, а младший, Аскольд, унаследовал темно-янтарную, с рыжиной, желтизну глаз отца и деда. Последнее обстоятельство, кстати, несколько удручало Бардена, который желал бы видеть именно в старшей ветви проявление сильной крови старинного рода. Оба мальчишки отличались буйными характерами, не могли и минутки полежать и посидеть спокойно, все время крутились в кроватках и норовили куда-нибудь уползти, а по ночам не давали нянькам спать — голоса у них были весьма зычными, и они с удовольствием демонстрировали это окружающим.

Выслушав повеление отца, Марк без колебаний оставил Эву и сыновей, немедленно собрался и отправился в Эдес. Барден уже ждал его и пребывал в явном нетерпении, расхаживая по маленькой гостиной, которая прилегала к его спальне.

— Отец? — Марк остановился в дверях и чуть поклонился. С мороза щеки его раскраснелись, а припорошивший плечи снег не успел растаять — настолько стремительным было его шествие по дворцу.

— Заходи, — ответил Барден.